Ермошка Добродей и заколдованная кукла

Юлия Анатольевна Нифонтова

Сама по себе тряпичная кукла, даже если у неё огромный нос – не представляет опасности. Другое дело, когда она попадает в руки злых колдунов, живущих в старом сарае. Тогда игрушка может превратиться в страшное оружие. Но на страже покоя дома и его обитателей стоят отважный домовёнок Ермошка и его подруга – девочка Оля. Во второй книге из серии «Ермошка Добродей» маленькие читатели продолжают знакомиться с духами подворья, становятся очевидцами волшебных превращений и необыкновенных приключений героев. Сказка адресована детям младшего школьного возраста, а так же будет интересна их родителям.

Глава первая, в которой игрушки заняты обсуждением важных новостей, однако совершенно неожиданно их беседу прерывает необъяснимое явление…

Сова Серафима неожиданно ухнула во сне, заставив встрепенуться пугливого негритёнка Сэмми, и тот поспешно скрылся под кроватью. Там, в своём излюбленном месте – под уютным навесом – игрушки собирались, чтобы обсудить дневные новости. Так случалось частенько, как только их хозяйка – девочка Оля – засыпала. Домовёнок Ермошка почему-то называл эти полуночные встречи загадочным словом «тырло»[1 - *Тырло (устар.) – стойбище, место на пастбище для стоянки в жару и ночью овец, крупного рогатого скота, лошадей либо огороженное пастбище для молодняка. Раньше в сёлах Алтайского края, так в шутку называли место сборищ молодых людей и девушек, где пели частушки, плясали, обсуждали новости ]. В тесном дружеском кружке уже вовсю перешёптывались и дурачились: вязаная кукла Варюшка, Зая с балалайкой, бархатная обезьянка Джоконя, братья-близнецы Топа и Потап, которые на самом деле были тапочками с мордашками белых медвежат, хоть и мнили себя полноценными игрушками.

Только вредный Крокодилыч, что жил в серванте среди чайных чашек, не принимал участия в товарищеском междусобойчике, а лишь изредка кого-нибудь перебивал, кидая язвительные замечания. При этом маленький глиняный ворчун всем своим видом показывал, что он вовсе не участник их компании, а сам по себе. Глядел в сторону и бурчал под нос, однако не настолько тихо, а именно с той необходимой громкостью в скрипучем голосе, чтобы быть услышанным.

– Вот хорошо почти живой сове, она спит и спит на шкафу. И днём спит и ночью спит, а нам игрушкам ночью совсем туго приходится. Скучно-о-о… – тоскливо протянул Сэмми и обречённо опустил курчавую голову.

На секунду игрушки поддались подавленному настроению пупсёнка и, завздыхав вслед за ним, потупили взгляды. Но в тот же момент Варюшка огорошила неожиданным наблюдением:

– А куда это, интересно, наш Варерра запропастился? А?! То, видишь ли, каждый день прилетает, стрекочет как оглашенный. Покою от него никакого нету. А тут, глянь-ка, уж, наверное, неделю как нос не кажет, если не больше!

За воронёнком Валерой прочно укрепилось прозвище – «Варерра», потому что из-за особого вороньего дефекта речи именно так он себя и называл. Новое прозвище его нисколько не обижало, а наоборот веселило. Действительно, друзья успели соскучиться по неугомонному воронёнку, а он что-то не спешил к ним в гости. Даже его любимая подруга – почти живая сова Серафима стала частенько с тревогой вглядываться подслеповатыми глазами в окно в ожидании приятеля. И хоть её иногда раздражал назойливый птенец, но всё же старушка всей душой привязалась к нему, ведь больше никто не посещал совиное чучело на высоченном шкафу среди чемоданов.

– Ой, смо-отрите-ка, как все всполошились вокруг этого горластого цуцика. Да ваш картавый Варерра улетел на слёт юных воронят (таких же картавых, наверное) в парк Железнодорожного района, об этом ещё неделю назад все пичуги трещали – ревниво заворчал скрипучим прокуренным голосом Крокодилыч и, чуть помолчав, весомо добавил, – подумаешь достижение! А я вот, например, курить бросил. Уже три года не курю, не имею этой пагубной для здоровья привычки! И хоть бы кто-нибудь заметил! Не то чтобы похвалить, а слова доброго ни от кого не дождёшься. Всё только Варерра, да Варерра…

На что бархатная обезьянка Джоконя ехидно возразила:

– Ага! Не куришь ты три