День ботаника

Борис Борисович Батыршин

Московский лес #1

Если мегаполис вокруг тебя однажды превратился в непроходимую чащобу, если на руинах спальных районов выросли гигантские, выше сталинских высоток, деревья, а привычные улицы оказались во власти странных растений и ещё более странных существ – это ещё не повод, чтобы самому становиться зверем. Останься человеком – и неважно, с карабином в руках или с котомкой бродячего торговца за плечами. У стола, уставленного склянками с таинственными снадобьями и эликсирами – или в университетской лаборатории за микроскопом. Потому что обязательно найдутся те, кто постараются сделать из тебя монстра, мутанта, хуже гигантского паука или саблезуба, уже вкусившего человечины. Но ведь будут и другие – те, кто откроют дверь и накормят сытным ужином, не спросив денег; те, кто перевяжет твои раны, полученные в схватке с лесными тварями и людьми, ставшими хуже любых тварей. А когда понадобится помощь в опасном деле – пойдут за тобой. Потому что в Московском Лесу – очень простые ценности. Нож. Друг. Фляга с чистой водой. Горсть желудей. И листок бумаги, на котором отмечен путь к ближайшему жилью. И одна, очень простая мысль: ЛЕСА ХВАТИТ НА ВСЕХ.

Борис Батыршин

День ботаника

Закрыли путь через лес

Семьдесят лет назад.

Он дождем был размыт

И бурей разбит,

И ничей не заметит взгляд,

Что дорога шла через лес.

    Редьярд Киплинг

Пролог

I

Май, 2024 года

Тополь взбесился. По стволу, покрытому светло-серой корой, пробегали судороги. Дерево раздирали рвущиеся изнутри силы, и после каждого приступа корчей оно вытягивалось к небу, выворачивало комьями землю, раздаваясь в толщину, шире раскидывало крону. Этой зимой бензопилы коммунальщиков прошлись по дворам с целю уберечь жильцов окрестных домов от грядущего «снегопада» тополиного пуха. И теперь дерево бунтовало против произвола двуногих, заковавших его в асфальт и устроивших принудительное обрезание.

Мостовая треснула, вспучилась горбом. Из пролома навстречу солнцу ринулся тополёк. Серёга Бечёвников, житель дома номер семь по улице Строителей, испуганно попятился. Деревце прибавляло по десятку сантиметров в секунду, словно на видео, демонстрирующем его рост в ускоренном темпе. Серый, стремительно одевающийся листвой ствол вытянулся уже на метр… пять… семь…

Ветви зацепились за провода, и те лопнули, рассыпая искры. Резко, свежо запахло озоном.

Вокруг, по всему двору творилось то же самое. Тополя, клёны, липы рвались к небу. Макушка ели, самого старого дерева во дворе, оставшегося со времён, когда здесь была подмосковная деревенька, поравнялась с крышей двенадцатиэтажки. Разросшийся в толщину ствол смял стену гаража, ещё недавно отделённого от дерева узкой полосой асфальта.

«Я сплю… – ошарашено подумал Серёга. – Или под какой-нибудь психотропной дрянью. Подсыпали порошка в бутылку с минералкой, мазнули по фильтру сигареты…»

Но в последний раз он закупался куревом вчера вечером, в магазинчике, расположенном возле самого подъезда в небольшом павильончике, том самом, который сейчас доламывала пробившаяся сквозь кровлю липа. И никто, кроме продавщицы, к его покупкам не прикасался. Вон она, кстати – бегает перед магазинчиком, истошно вопя и тыча пальцем в экран смартфона.

Асфальт под ногами содрогнулся, из-под корней клёна, проклюнувшегося сквозь тротуар, ударил фонтан горячей воды. Серёга нырнул в подъезд, спасаясь от внезапного душа.

«Разорвало трубу горячего водоснабжения! А рядом газовая магистраль, что будет, когда порвёт и её? А ведь порвёт – слишком густо лезет из-под земли взбесившаяся поросль, слишком стремительно липы и тополя превращаются в чудища, которых не постеснялся бы и кэмероновский «Аватар».

– Серёженька, помогите!

Он обернулся. Лидия Михайловна, немолодая, грузная тётка, жила на шестом этаже, в квартире с восьмидесятилетней матерью и тремя котами. Серёга, обитавший этажом выше, проклинал такое соседство – летом в открытую балконную дверь настойчиво лезла едкая кошачья вонь.

– Голубчик, умоляю вас! – зачастила женщина. Словно боялась, что он вставит слово – и откажет, конечно…

– По радио сказали – этот ужас п