Колодец

Василий Анатольевич Зозуля

Город построен вокруг шахты по добыче бериллиевой руды. Но в новых временах владелец шахты сменил её профиль, организовав первую частную тюрьму. Часть шахтёров – охранниками, а часть – заключёнными. Как долго будет существовать город с такой достопримечательностью? И как занятие меняет людей? Этим вопросам и будет посвящён роман.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Первый снег лёг на мостовую под утро. Опережая сонных дворников, северный ветер принялся сметать его к обочине, закруживая и рассеивая на тротуарах.

Город Snovsk был не велик по меркам расторопного автомобилиста. Из конца в конец, его можно было проехать, минуя светофоры, за четверть часа. Пешеходу пришлось бы идти дольше и с вынужденными остановками. Причиной частых задержек, могли стать особые муниципальные правила, принятые с недавних пор, когда город получил свой особый статус, заключив общественный договор с частной компанией. Поэтому праздношатающихся в городе не любили, видя в них нарушителей установленного порядка.

В городе Snovsk, районы города разделяла только проезжая часть. Видимых препятствий не существовало, но их невидимость не отменяла строгость их соблюдения. Совсем так, как это происходит в японском театре кабуки, где за спиной актёра на сцене не пустое пространство, или декорация, а условная крепкая стена из дерева или камня, понятная каждому зрителю. Случайное нарушение её, даже в трагедии, могло в зале вызвать гомерический смех, переходящий в хохот.

Но жителю города Snovsk было не до смеха, окажись он в такой ситуации. Ведь, любого, кто рискнул бы выйти за пределы своего района, мог остановить патруль муниципальной полиции и проверить наличие пропуска. Если такой человек не мог предъявить разрешение на гостевое посещение соседнего района, то с ним проводилась разъяснительная беседа и он навечно попадал в базу данных потенциальных нарушителей. Право на ошибку и прощение в городе Snovsk было упразднено окончательно и бесповоротно. Что, даже несмышлёная детвора, играющая на улице, и та старалась не перебегать в соседний район, даже если туда укатывался резиновый мяч. Обычно, дети терпеливо ждали момента, когда кто-нибудь мог перекинул его обратно. Большим счастьем для них становилось естественное отскакивание мяча от стены дома и возвращение обратно. Шутки и подначивания прекращались сами собой. Ребятня знала, что их неверный шаг мог стоить семьям невообразимо дорого.

Любой посторонний человек, а часто таковым становился командировочный или турист-одиночка, не зная этих драконовских законов города, мог попасть в сложную ситуацию, когда оказывался в полицейском околотке. Дело в том, что из городской казны не тратилось ни одной копейки на административное разбирательство. Все положенные в таком случае затраты нёс сам задержанный. И чем больше муниципальные полицейские задерживали приезжих, тем кратно им выплачивалась премиальное вознаграждение. Те же из полицейских, кто по своей малоопытности, или хорошему расположению духа, начинал проявлять излишнюю жалость к задержанным, наказывались полицейской администрацией снятием не только установленной премии, но и переводе на менее ответственный пост с понижением в чине. А так как от чина зависело гарантированное благополучие, подобные случаи среди полицейских были крайне редки.

В серых каменных домах города Snovsk, люди просыпались после восхода солнца, гася прикроватные ночники и зажигая свет в ванных комнатах. Завтракали они молча, редко говоря какие-то дежурные слова друг другу, по типу – «спасибо», «пожалуйста», «вкусно», «не солоно», «можно без сахара», или произнося более длинную фразу – «две ложки фруктозы». Перед выходом из квартир – они обязательно целовали близких. Поцелуй должен был подтверждать семейные узы, но так ли это было в каждом случае?… Видимо нет, потому как сердца большинства горожан остывали быстрей в браке, чем выпитая чашка кофе.