След Золотого Руна
Юрий Корочков
К началу 19 века торговля пушниной сказочно обогатила владельцев Российско-Американской компании. Новые русские олигархи жаждали власти и не стеснялись в средствах. Но едва принявший дела во вновь образованной тайной полиции граф А. Х. Бенкендорф вывел на кровавый след, тянущийся за владельцами "Золотого руна", одного из лучших сыщиков Петербурга. Теперь Григорий Коновицын должен расследовать резонансное убийство двух флотских офицеров и вывести на чистую воду тайных хозяев Империи. В оформлении обложки использован фрагмент рисунка "Зверобой" Чарльза Эдмунда Брока (1870-1938).
1
Григорий Иванович Коновицын был крайне удивлён. Вчера его вызвал начальник министерства полиции и объявил, что Григорий будет вести особо ответственное расследование нового ведомства, «Третьего отделения личной канцелярии» Государя Николая Павловича. Нельзя сказать, чтобы умный сыщик обрадовался – лишком печальна судьба посвящённых в государственные тайны приближённых Императора после смерти сюзерена, а на памяти не такого уж старого Григория Императоров сменилось уже четверо. Но и деваться было некуда – невыполнение высочайшей воли каралось не менее строго.
Граф Бенкендорф оказался мужчиной лет сорока, с начинающей лысеть головой, но, притом, великолепно смотрящим за собой, одетым в элегантнейший костюм лучшего английского сукна, из-под которого виднелась белоснежная сорочка. Всё это сыщик совершенно невольно отметил опытным взглядом, и только потом обратил внимание на глаза своего визави. Прозрачно серые, кажущиеся при первом взгляде невыразительными, они через короткое время завораживали собеседника, подавляли его волю, буквально начинали управлять более слабыми людьми.
Поинтересовавшись здоровьем собеседника и членов его семьи, Александр Христофорович весьма лестно отозвался о профессиональных качествах сыщика, проявив недюжинную осведомлённость в подробностях некоторых раскрытых им преступлений. После такого вступления граф перешёл к сути предстоящего дела. Оно и впрямь было весьма запутанным, а главное, вызывало сомнения в самой необходимости проведения расследования, ведь Бенкендорф попросил ни больше, ни меньше, как выяснить мотивы и найти убийцу офицеров, которые по официальной версии уже проведённого расследования погибли много лет назад вследствие рядового несчастного случая.
Видя на лице следователя искреннее замешательство, Бенкендорф попросил не смущаться, и смело задавать все возникающие у него вопросы, но сперва выслушать его до конца. Из дальнейшего стало ясно, что в обстоятельствах смерти офицеров и впрямь много неясного: во-первых, единственный свидетель, американский купец, покинул страну на рассвете после происшествия, оставив лишь письмо, в котором изложил его обстоятельства. Во-вторых, этот купец был знакомым обоих молодых людей, с которым они той ночью выпивали на квартире ещё одного их общего знакомого академика. В-третьих, вызывала недоумение сама смерть опытных, пусть даже и пьяных, морских офицеров в водах Невы, куда они, якобы, прыгнули в стремлении перескочить на проходящую барку. Особо стоит отметить, что опрошенная комиссией команда барки ничего подобного не помнит, хотя удивляться тут нечему: ночь была тёмная, а крестьяне невнимательны. Обращало на себя внимание и явное нежелание следователя, которому было поручено расследование, копать сколь-нибудь глубоко. Это было видно из написанного сухим казённым языком отчёта, не проливавшего на происшествие ни малейшего света, а просто слепо доверявшего весьма неправдоподобным показаниям единственного свидетеля, который, к тому же, находился на другом конце земли. В общем, дело намечалось из разряда «мёртвых».
– Есть ли у вас, уважаемый Александр Христофорович, хоть какие-то зацепки, могущие если не пролить свет на это загадочное происшествие, то хотя бы определить направление моего будущего расследования?
– Несомненно, Григорий Иванович, иначе наш с вами разговор просто не состоялся бы. Итак, во-первых: почему не было произведено полноценного расследования достаточно громкого дела? Ведь пропавшие офицеры были людьми очень широко и