Пока ты спишь…

Светлана Тарасова

Насколько же мало мы знаем об устройстве мира. Возможно, мы живём в нескольких измерениях одновременно. В каждом из них наша личность меняется и существует параллельно. А если предположить, что твой сон – это отражение твоих же параллельных жизней? Тогда появляется шанс познакомиться с тысячами вариантов самого себя.

Пролог

Неужели это конец моей истории? Неужели это кульминация череды переживаний, радостей, побед и неудач? Была ли моя жизнь хоть на мгновение реальной или это шутка моего воспаленного подсознания? Где же граница между реальностью и снами, и в какой момент я упустила из вида переход от одного к другому? Так странно рассуждать о пережитом, стоя на краю крыши двадцатиэтажного здания, под холодным проливным дождем. Внизу люди торопятся по своим делам, укрываясь от дождя под красными, желтыми и зелеными зонтами, образуя под моими ногами разноцветную реку. Так странно рассуждать о пережитом, даже не веря в реальность этого здания, дождя. Не веря в реальность этих разноцветных зонтиков.

Пытаюсь вспомнить, с чего все это началось, но уже не получается. Возможно с того сна, который я увидела еще ребенком или с того момента, когда я начала осознавать, что могу влиять на события с помощью своих снов. Возможно, я ни на что и не влияла, а просто жила ото сна ко сну.

– Эй! Не смей этого делать! Ты же обещала, что мы справимся. – Опять этот голос – немного хриплый, с веселыми нотками. Голос родного и дорого для меня человека. Да, с ним все начиналось. Мы вместе хотели менять жизнь к лучшему и все закончить, тоже хотели вместе, став благородными старцами с проседью на висках и множеством румяных, толстощеких внуков на коленях.

Мой самый родной, до боли знакомый голос. Но вот лицо… Я не помню его лица! Этот голос принадлежал множеству лиц, и какое оно на самом деле, я давно забыла. Десятки лет стерли из памяти дорогие сердцу черты. Остался только хрипловатый баритон. Хотя, нет, я помню и веселых чертиков, пляшущих в его глазах, но вот с цветом. … С ним я, пожалуй, могу ошибиться.

Я оборачиваюсь на зов и вижу только силуэт мужчины. Он одет в серый плащ, а широкополая шляпа надвинута на лицо. Я кричу изо всех сил, повторяя одно и то же много раз подряд:

– Да покажи ты мне свое проклятое лицо!!! Покажи мне его немедленно! Подлец, негодяй! Ты обещал быть рядом, но тебя нет! Есть только твой голос! Я хочу видеть тебя, сейчас же!

– Ты ошибаешься, моя дорогая, тебе стоит только захотеть, и ты увидишь мое лицо. Ты же знаешь, что это не зависит от меня. Постарайся, прошу тебя. – Он медленно подходит к краю крыши, а я усердно вглядываюсь в темный силуэт. Он подался в мою сторону:

–Тише, тише, детка! Дай мне свою руку, я постараюсь тебе помочь… Нам помочь.

Я тянусь к нему и, что есть силы, сжимаю большую, влажную от дождя ладонь. Он обнимает меня крепко-крепко, как будто после долгой разлуки. Чувствую под плащом упругое, накаченное тело, ощущаю силу его рук, слышу его дыхание, вдыхаю запах его любимого парфюма – горького со свежими нотками. Становится спокойней и появляется уверенность в лучшем будущем. Я прижимаюсь головой к его груди, чтобы услышать стук сердца, но не слышу. Может это от шума дождя, который так громко стучит по крыше?

– Да, это из-за дождя. – Шепчу я, глядя на его шляпу. Капельки резво перекатываются по ее полям и превращаются в струйки, которые холодным потоком стекают ему на подбородок. Такой волевой подбородок, со слегка отросшей щетиной. У меня защемило в груди и сердце бешено застучало, словно после пробежки, что трудно было говорить.

– Это ты. … Дай скорее руки. – И, о боже, я вспомнила эти руки! Выбитая костяшка на правой руке и родинка на левом мизинце.

– Это ты. – Шепчу я снова и снова, стоя на краю крыши.

Меня охватила сильная дрожь, толи от налетевшего ветра, толи от волнения, толи от того, что на мне было легкое хлопковое платье, одетое не по погоде. Кончиками пальцев я начинаю сдвигать мокрую шляпу с его лица, и … порыв ветра уносит нас вниз, к разноцветной реке из зонтиков. Я успеваю подумать о том, что это конец нового начала и начало новой реальности