Трещина на лице беглеца
Саша Ангел
В этом небольшом сборнике собраны как новые, так и самые первые рассказы, написанные мной. Для обложки был использован рисунок автора.
Мерцание пустого эфира
Она сидит перед экраном. Потрепанная временем обстановка выдает ее. Здесь не следят за чистотой, порядком, едят все что подешевле, да побыстрее – все подчинено одной цели, а именно вернуться к экрану.
А там?
Пересекающиеся линии, точки, гроздьями рассыпанные по экрану. Все так живо изменяется, хотя, в сущности, там больше ничего нет.
Линия ползет вверх – мы ликуем, подгоняя еще и еще, вниз – мобилизуем резервы, вот две линии встретились – наша продолжила путь вверх, а другая или с нами, либо вниз. Все замечательно, ты счастлива – впереди новые высоты. Но ты не видишь меня, стоящего за спиной.
Ты не оглянешься. Я там – по крайней мере для тебя. Часть нашей линии – хоть и крохотная. Хочу позвать тебя, но не решаюсь. Запись закончилась, следующий повтор будет завтра. Хаос мигающих точек на экране. Тебе хочется спать, и ты вытягиваешься в продавленном кресле.
Дверь за мной тихо закрылась.
Темная, неосвещенная улица встречает меня…
Зуд
– Как вас подстричь?
Как обычно.
Гул машинки над моим ухом. Яркий свет и моё отражение в зеркале. С меня снимают по чуть-чуть, пряди волос падают на клеенку и соскальзывают вниз. Иногда я сам подталкиваю их изнутри пальцем.
С затылком и висками закончили, меня просят прикрыть глаза, что я и делаю. Ножницы чикают на уровне бровей.
Зажмуриваюсь, волосы летят вниз и чуть касаются моего лица. Беззвучная пауза. Жду и открываю глаза.
Здесь сидел я – сотни раз, остриженный и обновленный. Волосы заполняют пространство вокруг меня, проникают внутрь, заставляя все тело превращаться в один сплошной зуд, и я чувствую, как мелкие иголки снаружи и внутри меня движутся навстречу друг другу, пытаясь прорвать во мне брешь.
Пот
Стул – центральный предмет комнаты, своего рода столп мироздания.
Мне очень жарко. Я сижу и выполняю час за часом свою работу. Пишу и пишу, с каждым новым словом все больше разочаровываясь в результате. Моё прошлое меня не понимает. Моё будущее – ненавидит меня.
Пот выступает по всему моему телу. Одежда тяжелеет, я все сильнее тону и вязну в этом душном воздухе. Врастаю в это место.
Застилает глаза. Не видно уже того, что я пишу. Только злоба во мне осталась. И грязный, вонючий пот, стекающий с меня.
Слова, врезающиеся в бумагу, пробивают ее, оседая внутри.
Пот размыл все страницы, теперь это сплошное черно-белое пятно.
Каждый
1.
В самом начале была черта. Линия – едва заметная моему взору. Словно соринка, попавшая в глаз, она доставляла небольшой дискомфорт. И только.
Впервые я ее заметил, когда разговаривал со своей знакомой. Я все порывался сказать ей, что у нее что-то на лице. Но промолчал. После этого, я впервые увидел в чертах лица каждого из людей эту линию, словно родимое пятно, переходящее от одного человека к другому.
Тогда я считал, что все это ерунда, что моё зрение в порядке. Мне не нужна ничья помощь. Бывает такое, просто показалось – и все!
2.
Она ушла. Вещей у нее никогда не было, в том плане, что ей как будто ничего не принадлежало. Все чуждо ей, даже повседневная одежда не слушалась хозяйки и вечно выглядела как надетая на покойника. А может просто не шла к лицу.
Но она оставила мне краешек своих губ. Только край, при сближении с которым я ощущал движение воздуха.
Ты исчезла.
3.
Душно. Но сквозь потерянную свежесть угадываются первые дни осени. Вечером жители города выйдут на улицу в поисках спасительной прохлады. Среди них и я, не верящий в возможность этого. Передо мной кожа, самых разных цветов и фактур. Стареющая, молодая, израненная безболезненными укусами, но все эти лоскутки слегка блестят на свету.
Чуть влажные пальцы лениво прогуливающихся пар сплетаются, и остаются со мной.
4.
Я поглощен делами, бесконечно далекими от моих собственных желаний. По городу бродит призрак меня самого – делающий все, что он пожелает. Срывает листья с ветвей деревьев и кружит их, пока не надоест.
Выхожу, чтобы отыскать его, но сталкиваюсь с армией летающи