Река цвета неба

Галина Петровна Смирнова

Отмеряя дни и годы, жизнь течёт подобно большой реке и бывает то спокойной и безмятежной, как тихая водная гладь, то бушующей, наполненной штормовыми волнами бурных, ярких событий.Река жизни огромна, в ней есть любовь и радость, но есть печаль и потери, и только плот, на котором живёт мечта и вера, способен преодолеть ошибки и преграды долгого пути. Какая она, река жизни?

Рассказы

Сугроб

Любимая,

этот рассказ для тебя, ты поймёшь.

Сугроб находился на окраине дачного посёлка, около журчащего ручейка, в тени старой ели. И в этом не было бы ничего особенного, если бы не дата на календаре – первое мая.

В этот день я приехал на дачу и, оставив на потом разборку привезённых вещей, сразу же направился на прогулку в расположенный неподалёку лес. Далеко не заходил – побродил по опушкам, радуясь тёплому, солнечному дню, пению птиц и весенней свежести, а возвращаясь домой, увидел его.

Сугроб, видимый издалека, белой глыбой возвышался среди молодой зелени, и вначале я подумал, что это гора строительного мусора, которую из-за возможной пыли желательно обойти. Но приглядевшись, я понял, что это снег.

«Наверное, плотный как лёд», – решил я, подойдя к сугробу.

А снег оказался довольно рыхлым, хотя и насыщенным влагой, его крупинки напомнили мне твои любимые серёжки с маленьким камушком жемчуга. Форма сугроба была похожа на белого медведя, лежащего на животе – вот забрался этот снежный мишка в наш звонкий весенний лес, развалился под елью у ручейка и заснул.

А вокруг сквозь толщу скомканных, прошлых листьев пробивалась юная трава, и цвели нежными облаками подснежники.

Я сорвал один – тонюсенький стебелёк, голубые атласные лепестки, округлые листья у основания, и таким беззащитным, маленьким и хрупким он был, что меня долго не покидало восхищение его отвагой и решимостью первопроходца весны.

Тут же появились пока ещё редкие семейки цветущих лютиков, одуванчиков, а чуть дальше, на пригорке, пестрели жёлтые островки мать-и-мачехи; по опушкам распушилась ольха, и вдоль дороги роскошными серёжками украсились тополя.

Но всех в своём весеннем наряде превзошли стройные красавицы берёзы – изумрудным бисером вился вокруг них и трепетал на ветру ажурный ореол только вылупившихся крохотных листьев.

И на всё это великолепие пробудившейся от зимнего сна природы грустно и мудро смотрел тающий сугроб. Он был одинок – нигде больше в окрестностях я не видел снега, почему-то он задержался именно здесь. Может быть, когда-то это была снежная горка, с которой весело съезжала детвора, может быть, сюда сбрасывали снег с расчищенных дорожек… Кто знает!

Сугроб таял и становился всё меньше с каждым днём.

На первый взгляд это было почти незаметно, но я оставлял метку – веточку ели, воткнутую в землю у задней лапы медведя. Каждый день я переставлял метку и видел, как отступает снег, а на его месте появляется трогательная, тоненькая травка.

Однажды, направляясь к сугробу, я увидел приближающихся к нему рабочих с лопатами. Волнение охватило меня, мне не хотелось видеть, как в сугроб вонзаются лопаты. Но рабочие, к моей радости, прошли мимо сугроба, который в этот день уменьшился больше, чем когда-либо.

Ещё я опасался дождя, я знал, что долгий, кропотливый дождь в одну ночь уничтожит сугроб. И дождя, как по заказу, не было. Стояла прохладная, солнечная, ветреная погода, и температура воздуха днём была около десяти градусов тепла.

Через пять дней сугроб уменьшился на треть, а через неделю наполовину.

К этому времени небесные посланники – подснежники отцвели, но капельками солнца рассыпались повсюду, незнакомые мне, крохотные, жёлтые цветы, похожие на звёзды.

В тот день я увидел, что сугроб из большого белого медведя превратился в маленького медвежонка.

Я наклонился и погладил его по голове:

– Спасибо тебе, белый медведь! Я не знаю как, не знаю почему, знаю только одно: ты странным образом помог мне – ты уходил и таял, и одновременно уходил и таял осколок льда в моём раненом сердце. Мой сбившийся с ритма мотор исправился, вздохнул и заработал с полной силой. Это – удивительное совпадение, и спасибо тебе, с