Экзамен
Мария Дубровина
Саша просыпается однажды утром и идет в университет на экзамен. Он даже не подозревает, с каким результатом он выйдет из аудитории.
На голове у отца была летняя шляпа желтоватого оттенка. Он безмятежно наблюдал за деи?ствиями Саши: вскочил в машину, уронил ключи, наклонился к рулю, закинув голову, как голодныи? птенец, опустил руку к педалям и нащупал связку. «Откуда?» подумал Саша. Сын сидел на месте пассажира, но у него был руль. Отец стоял за окном со стороны водительского сиденья, но, даже находясь вне машины, смог завести ее? взглядом с несвои?ственнои? ему при жизни доброи? отчужденностью.
При жизни отец был строгим и живым, а после смерти стал светловатым и ускользающим. Он ушел без предупреждения и навсегда, не оставив никаких надежд на невероятное возвращение. Еще? за день до «ДТП» он гнул жизнь сына, как ивовыи? прут, пытаясь приспособить ее? для латки своеи? любимои? прохудившеи?ся корзины, а отпрыск алкал свободы и реванша и кричал ему в себе «Я докажу тебе!», как вдруг «тебя» не стало.
Потребность доказать, однако, не сразу и не совсем исчезла. Для этого, наверное, они встречались иногда на остановке «Улица Мичурина» или в ее? окрестностях. Вот и сегодня за спинои? отца виднелись знакомые акации, обрамлявшие пешеходныи? путь от венчавшего остановку грязновато– голубого газетного киоска к продовольственному магазину. А может, они ему сегодня и не виднелись… Шляпа желтоватого оттенка излучала неи?трализующее заднии? план сияние. Может, он просто знал, что там должны были быть акации? Какие акации? Уж десять лет, как он живет в Милане. Пора было догадаться, что он спал.
Саша открыл глаза. В руках у него был будильник. Ах да, сегодня он уже просыпался один раз, по его зову, но отключил и снова в сон вернулся. На дубль третии? времени не было. Он опаздывал на экзамен.
Глаза привыкли к яви. Нечеткие световые пятна, рассеянные на стене дырявыми щелями в жалюзи, оповещали о пасмурном дне. На столе стояла пустая коробка из-под пиццы с черными оливковыми косточками, она аукнулась тяжестью в желудке. Руки сами потянулись к кнопке запуска открытого, но выключенного ноутбука, но он заставил себя прои?ти мимо, в ванную.
Через полчаса он запихивал книги в рюкзак на выходе из квартиры. Марио, фотограф по профессии и, по совместительству, хозяин квартиры, где Саша снимал комнату, еще? не вставал. Он спустился во внутреннии? двор, взял свои? велосипед, оседлал его и через распахнутые ворота выкатил на улицу. Консьержка Сильвана смывала водои? из гадюко-подобного шланга мыльную пену с тротуара.
– Ciao, – развязно кинула она ему.
В стиле общения этои? пятидесятилетнеи? особы с жильцами и гостями их многоквартирного пятиэтажного дома скользила нотка какого-то разочарованного панибратства. Словно в дале?ком прошлом все они были ее? задушевными друзьями, которые в последствии ее? предали, но она, хоть уже никому из них не доверяла, все? же продолжала с ними здороваться.
– Sempre con questo shampoo[1 - Вечно с этим шампунем (итал).], – пробормотал совсем неслышно Саша, подъезжая к первому красному светофору.
Он никак не мог привыкнуть к этои? миланскои? манере мыть тротуары с мылом. Выи?дешь утром на улицу, а тебя встречает не свежии? и даже не городскои?, пропитанныи? выхлопными газами воздух, а какая-то деше?вая химия собачьего шампуня. Догадки о пасмурности подтвердились и даже усугубились. Дождь собирался вскоре посмеяться над Сильванои? и ее? ритуалом мои?ки асфальта, равно как над Сашеи? и его верностью двухколесному другу.
Загорелся зеле?ныи?, Саша свернул в широкую каштановую аллею, разделявшую встречные полосы движения проспекта Независимости. Там воздух казался чище, и там царила поступательная монотонность деревьев, ствол за стволом спешащих повторить себя в порыве сочувственнои? заботы о путнике. Гиганты позволяли лилипуту на миг утонуть в себе, забыв о городе. Он перестал крутить педали, и велосипед катился сам по себе по маленькому туннелю безвременья.
Последние недели он работал над видеороликом на музыку Германа, друга Марио. В основу сюжета была положена история курильщика гаши