Девушка-гот

Вячеслав Валерьевич Сахаров

Лиза, одинокая девушка готической субкультуры, не нашедшая родной души, проводит ночи на старом кладбище с котом по имени Люцифер, но однажды это кладбище перевернет всю её жизнь. Обложка: Анна Слипенко по лицензии ССО.

Мрачные тени в переулках снуют,

Ангелы больше тут не поют,

Жизни людей здесь больше не в счёт,

На кладбище ночью об этом поют -

Черный кот и девушка гот.

В небе ночном летит самолет,

Пнул старый памятник гопарь идиот.

А в сердце иглой дневная картина,

Как двое нерусских подъехали ,

И предлагали залезть ей в машину.

Общение, дружба, по интернету,

Те, кто нормален, их рядом нету.

И много кто с ней хотел бы дружить,

Но нет того из всех тех,

Для всех она лишь для сексуальных утех.

Много мечтала ночами, сполна,

Что в мире хочет быть не одна,

Чтоб был человек ,ее понимал,

Видел мир так, как видит она.

А сзади нее из земли кто-то вставал.

И за плечо костлявой рукой,

Взял он девицу, та повернулась.

А перед ней полугнилой,

Высохший весь ,с клыками наружу,

Мертвец, она ужаснулась.

"Ты не пугайся, нет ,я не злой,

Скажи ка мне ведьма куда я попал?

Век, год и месяц какой,

Правит ли доселе Грозный,

Али другой царь какой?"

Девушка долго понять не могла,

Думая ,что это ей снится,

Вокруг тишина и черная мгла,

Но ответить то надо решиться,

И она начала.

"Я не верю, что это правда,

Это похоже на страшный сон.

Реальность бьет словно кувалда,

Неужели ты настоящий вампир,

Неужели ты это он?!

Поверь, я никакая не ведьма,

Это мода такая, я гот.

А век сейчас двадцать первый,

А ты помнишь какой год?

Времена Ивана Грозного, верно?"

"Верно, мой новый друг,

Я стал таким по вине другого,

И в гробу я проходил один и тот же круг,

Все эти столетия, выхода не было иного,

И сейчас впервые я чувствую испуг.

Ты должна помочь мне,

Есть ли еще колдуны на мельницах?

Но будем идти только при луне,

А то сгорю я не исправив,

Того, что натворил во времена те."

"Нет мельниц, сейчас делает все,

Техника, которой управляет человек.

И в магию давно не верят,

Все таки двадцать первый век,