Аллергик

Данила Андреевич Трофимов

«Аллергик» – это сборник новелл, главный герой которых – весна со всеми вытекающими: радостями и горестями первых открытий, совершённых в свободное от расчёсывания глаз время. Каждому, кому знаком поллиноз, посвящается.

Всё-таки весна.

Я даже не заметил, как вдруг растаяли сугробы, и на их месте появились редкие ворсинки травы. Моя подруга-наркоша-Саша всё говорила: «Пришла весна, пришла». А я не верил. Не чувствовал, да и ладно.

Вышел из метро, поднял голову и на заляпанном серыми тучами небе увидел маслянистые голубые и жёлтые проблески.

Танк

Нашу группу выпускали гулять перед обедом. Группа была небольшая, а в тот день вообще мало кого привели – в саду грипп ходил.

Я играл в песочнице со своим танком, который подарил мне отец. Танк был металлический, на колёсиках, крепкий. Я катал его по песочным буграм и тарахтел себе под нос.

Перед возвращением в сад группу обычно довыгуливали: водили раз-два вокруг пожухлого здания цвета неблагородной плесени. Во время этого хождения я подошёл к дереву, и, кажется, впервые начал рассматривать набухающие почки. «Так вот как весна происходит!» – обнаружил я.

Когда мы вернулись в сад, у меня зачесались глаза, сдавило горло. Воспитательница отвела меня к садовой врачихе, та дала мне супрастин. Я держал в руках танк, сжимал его, елозил им по коленкам, чтобы не чесать глаза – это было стыдно.

Скоро пришла за мной мама, и мы поехали в поликлинику. Мне поставили диагноз – аллергия на пыльцу, поллиноз. Прописали таблетки, ингалятор, капли в нос и в глаза – чтобы заглушить все то, что со мной сделалось после прогулки в саду.

Часть анализов на аллергены сделали в тот же день. «Пойдёшь делать лесенку», – улыбался мне доктор. «Лесенка» звучало интересно. Меня повели в соседний кабинет. Мама спросила, остаться ли ей со мной. Я сказал, что не надо. Она вышла за дверь.

В кабинете на потолке гудели две лампы. Врач готовила препараты. Она попросила меня положить руку на стол, развернуть её внутренней стороной. «Сейчас я тебе сделаю лесенку. Это не больно, просто порисую у тебя на руке лесенку».

Врач взяла меня за локоть и оцарапала запястье. Один раз, второй, третий… Каждую царапину она делала новым лезвием. Я закрыл глаза и постарался думать о хорошем – не получалось. Я слушал гудение ламп и вдыхал заспиртованный запах кабинета.

Мне исполосовали обе руки. На обоих запястьях по две ровных «лесенки». Я вышел из кабинета. Врач, закрывая за мной дверь, сказала: «Всё хорошо, он у вас молодец, только боялся зря».

Доктор сказал приходить нам на следующий день снова. После поликлиники мы зашли в аптеку и на рынок. Мама купила мне ещё один танк, и всю дорогу я елозил им по коленям. «Вот чем тебя папаша наградил», – бросила мама.

Я любил весну всё меньше. Сейчас и не могу вспомнить, любил ли я её когда-нибудь в полную силу.

Сверкает всё

Был друг на класс старше. Я подошёл к нему с вопросом:

– Чё такое фотосинтез?

Друг пожал плечами. С ним рядом она стояла.

– А ты не знаешь? – спросил у неё.

– Не знаю.

И вот стою я на крыльце, жду её после уроков. Сменку не переобул специально: «Так лучше. Уличные – грязные, а сменка – чистая и поновей будет».

Стою, смотрю с крыльца: небо синее, солнце жёлтое. Расплывается вода. Всё сверкает.

Она вышла. Я смотрю на неё, рядом иду и по лужам шлёпаю… ноги сырые. В её дворе мы сели на лавочку. Ногами болтаю. И выдал вдруг:

– Счастье – это когда с человеком даже молчать клёво.

Потом я много раз так говорил. Когда повел её домой, она взяла меня за руку.

– Идём скорее, – сказала она и улыбнулась.

Её рука – сухая и тёплая, из пергамента ладонь. Держал её за руку совсем недолго, и когда она встала напротив меня, попытался её обнять и поцеловать. Она увернулась: «Не надо». И я не стал, но понял, что всё равно чувствую теперь себя по-особенному. Счастливым.

Она достала ключи, открыла входную дверь подъезда. «До завтра, я рада, что ты меня проводил». Помню, как уходил от неё и смотрел по сторонам, старался запомнить: небо синее, солнце жёлтое, расплывается вода. Сверкает всё.

Обман

Весна обманчиво приходит в феврале, и