Ваня-коммунист

Алекс Вурхисс

Он всего лишь робот, наделенный чувствами. Эти чувства ему нужны для того, чтобы страдать. Его жизнь – наполненное болью путешествие к ужасному концу.Это история о роботе и людях.

Герхард фон Бюлов был мало похож на ученого, скорее уж на кадрового военного. Впрочем, он и был военным, оберстом Люфтваффе. Исторические наименования родам войск и воинским званиям вернули недавно, и фон Бюлову это было по душе. Он даже специально оговорил перед интервью, что, если кто-то захочет указать его воинское звание, чтобы обязательно использовал только то, что предписано новым указом Канцлера. Кажется, фон Бюлову нравилось быть именно оберстом Люфтваффе, а не каким-то полковником ВВС.

На фоне статного, подтянутого фон Бюлова его спутник казался еще более гротескным. Больше всего он напоминал перевернутый донышком кверху бокал из пластика и блестящего металла. Над параболическим корпусом возвышалась штанга, на конце которой имелась «робоголова», напичканная всевозможной электроникой. На «голове» особо выделялись два «глаза» эти глаза, впрочем, ничего не видели, назначением у них было нечто другое.

– Видите ли, – говорил фон Бюлов, – мы не ставили перед собой цель создать искусственный интеллект. Просто на каком-то этапе пришло четкое осознание, что именно искусственный интеллект – необходимое условие для решения нашей основной задачи…

– И какая же это задача? – спросил пожилой мужчина с неаккуратной седой бородкой.

– Ваня, по сути дела, представляет собой стенд для испытания надежности электронных цепей, – пояснил фон Бюлов. – Мы подвергаем Ваню различным внешним воздействиям, и смотрим, как он реагирует. На первом этапе мы могли только доводить воздействия до разрушения электронных компонентов. Но в ходе опытов мы столкнулись с тем, что, после ряда «шоков» цепи, не разрушаясь, начинают работать нестабильно. Нам нужно было как-то оценивать те изменения, которые накапливались в ходе испытаний.

Для решения этой сложной и интересной задачи мы создали программный эквивалент нервной системы…

Сидевшая рядом с давешним корреспондентом симпатичная юная девушка подняла руку; фон Бюлов отреагировал моментально. Ощерившись в тридцать два голливудских зуба, он сказал:

– У Вас есть вопрос, милая леди? Задавайте, не стесняйтесь.

– Если я правильно поняла, – в довершение к очаровательной внешности, девушка обладала приятным грудным голосом. Мужчины, присутствующие на пресс-конференции, практически все, за исключением парочки явно нетрадиционно ориентированных, все свое внимание немедленно приковали к ней, – Ваш подопечный наделен способностью чувствовать боль.

– Не просто чувствовать! – самодовольно сказал фон Бюлов. – Он по-разному реагирует на боль. Светодиоды его «глаз» крайне стабильны, мы испытывали их отдельно. Никакая перегрузка системы не меняет интенсивности их свечения. Но когда мы делаем так… – фон Бюлов вытащил откуда-то серьезных размеров полицейский контактный электрошокер, с помощью которых полиция разгоняет демонстрации против политики Евросоюза, и приложил его к поверхности корпуса «Вани», вызвав разряд. Светодиоды робота мигнули, – как Вы можете видеть, интенсивность их свечения изменяется. Поясню для неспециалистов – цепи, управляющие светодиодами, абсолютно автономны и изолированы от тестового корпуса. Иными словами, выражаясь в гражданских терминах, Ваня мерцает глазами потому, что ему больно.

Девушка заметно побледнела. «Ей надо было нанести тональный крем», – шепнул один из нетрадиционно ориентированных своему спутнику, – «раз она такая впечатлительная».