Черные сны

Андрей Лабин

Паскудники – невидимые твари, которые питаются страхами и страданиями людей. Как правило, они выбирают старых, больных, немощных. Их можно увидеть через разбитые очки капитана – они омерзительны. Их разносят по домам в птичьих клетках, и у них есть покровитель. Они смертны, с ними можно бороться. Но кому это надо? Егор Нагибин – один из немногих, кто решился заступиться за стариков и осмелился войти в интернат для престарелых. Выиграет ли он в этой борьбе или проиграет – не важно. Важно другое…

Глава 1. Пожар

– Послушай меня, – Сивков заговорщицки посмотрел по сторонам. В сумерках комнаты блеснули его глаза. И хотя Егор сидел от него буквально в полуметре, тот поманил его пальцем.

– Что? – Егор подался вперед, уперся грудью в столешницу.

– Это все паскудники, – еле слышно прошептал Сивков и снова «прошелся» подозрительным взглядом по стенам, чуть задержался на шкафе и с минуту буравил темный коридор. Показалось, что кто-то стоит за спиной, и Егор обернулся. Никого.

Ему не нравилась ни эта неопрятная однокомнатная квартирка, ни этот щуплый пенсионер с крошками в усиках, ни запахи мочи и зверья, витающие в спертом воздухе. Он поддался настроению старика. Возможно, тому виной полумрак, хмурый день за окном, шорохи крысы.

Егор не стал в отместку за мимолетный испуг и обманутые ожидания насмехаться над пенсионером. Его не для этого отписали на «мастерапию». Понимание и терпимость теперь должны стать главными его добродетелями. Продержаться несколько недель, и он снова вернется в свое подразделение.

Не меняя позы, Егор продолжал слушать Сивкова, но уже откровенно скучая. Старик не замечал этого. Наклонился к нему еще ближе и продолжал шептать чуть ли ни в само ухо, обдавая щеку дыханием:

– Они мне все сны выпили, паразиты. По ночам спать не дают. Посмотри на мои глаза.

Егор отстранился и безразлично посмотрел в мутные глаза старика. Тот замер и шире распахнул веки. Мокрые выцветшие с черным расширившимся зрачком с бледной радужкой они напоминали вымерзшие глаза рыбы. Покрасневшие веки делали их еще менее выразительными и кроме неприязни, Егор ничего не испытал и тем более ничего в них не увидел.

– Видел, какие они у меня? Я уже три ночи не сплю. Они шумят. Да. А днем я не могу. Все ровно, что в голову залезли, такие паскудники, – шептал Сивков. Егор вдруг заметил, что палец старика двигается по разлинеенному в клетку листу, как бы сам по себе. В этой тетради, которая лежала на столе, пенсионер делал наброски карикатур и затем перерисовывал в альбом. Рисунок простым карандашом был невнятным. Линии, линии, загогулины, круги, они повторялись; штрихи местами ложились так плотно, что казалось, он оттачивал грифель.

Приглядевшись, Егор различил нечто напоминающее крысу. Вроде этот пучок изогнутых линий – покатая спина. Волосы топорщились, как иглы дикобраза. Что это? Уши? У крыс таких не бывает. И с головой что-то не то. Сквозь черные линии проступала жуткая морда. Егор вглядывался и не мог разобрать, лишних линий было очень много, словно старик пытался зачеркать свой набросок. И все-таки это была крыса. Для сравнения Егор повернулся и посмотрел на клетку, которая стояла на подоконнике. Крыса присела на задние лапки, передними обхватила железные прутья. Красными капельками глаз она смотрела на Егора, а вытянутая ее мордочка дергалась, словно она принюхивалась к нему.

– Это надо заканчивать, – продолжал шептать пенсионер, – у меня для них кое-что есть. Ага, тока ты молчок. Я уже больше не могу, – стал подвывать Сивков, – мои мозги… – затем встрепенулся и серьезно, – а тебе больше никто не говорил о паскудниках?

Егор покачал головой.

– Они у всех есть. Да-а-а-а, – тихий голос вовсе стал беззвучным. Глаза у старика горели нездоровым блеском.

– Они у всех, – он запрокинул голову, выкатил глаза и, как испуганная лошадь, покосился на Егора. – Они…

В коридоре что-то упало с глухим стуком. Сивков замолчал, весь напрягся и захлопнул тетрадь. Суетливо, поспешно сунул ее под подушку на кровати, на которой сидел. Напряженно пристально посмотрел в коридор. Егор тоже обернулся. Из полумрака длинного прохо