Недоумок

Макс Карнов

Жизнь, полная несправедливости, делает людей лицемерными, лживыми, жестокими. Хорошо, что среди нас есть те, кто верит в чудеса, может, поэтому они и случаются. Окружающие не могут простить по-настоящему счастливым людям их недостатки, при этом не видя их в себе. Не замечая трудностей и забот, кормит птичек «большой ребёнок», желающий всей душой сделать мир лучше. Так что же победит: вера в лучшее или бесчеловечность и чёрствость сердец?

Глава 1. Дудочка

Старая, изношенная лестница скрипела и ныла ветхими костьми ступеней при каждом шаге, но он шёл по ней свободно и радостно, опираясь на косые, узорчатые перила. Осенний сумрак, туманом ползающий по конуре дряхлого барака, вселял безысходную тоску, но тот, кто топтал его большими, великолепно начищенными ботинками, совершенно не поддавался этому унынию.

– Здравствуйте, Зинаида Владимировна! А я птичек иду кормить, – радостно проговорил молодой, лет двадцати парень, и широкое, полноватое лицо его радугой озарила восторженная улыбка. Закутанная в синий бархатный халат женщина, недавно переступившая порог сорокалетия, разогнула спину и, оглянувшись, растерянно застыла на лестничной площадке с веником и совком. Пронырливый, вёрткий взгляд её стремительно обшарил идеально выглаженную зелёную рубашку с элегантной алой бабочкой, малиновые штаны, сцепленные подтяжками, и остановился на детском, круглощёком лице юноши. – Здравствуйте, дорогая Зинаида Владимировна, – вновь промолвил он, почтительно кивнув головой, покрытой пшеничными, старательно причёсанными волосами, и сладостная улыбка прорезалась на лице чистоплотной соседки.

– Э-э… здравствуй, Коля, здравствуй, – провещала она, приветливо покачивая золотыми серьгами в ушах. – Птичек кормить идёшь?! Вот молодец! – прощебетала труженица, заулыбавшись ещё сахарнее.

– Они хорошие, они очень ждут меня, – старательно объяснил Коля, вытащив из кармана целлофановый мешочек, наполненный семечками. – До свидания, Зинаида Владимировна, всего вам доброго, – затем произнёс Николай, зашагав по ветхим ступеням к уличной безрассудной суете.

– До свидания, Коля, до свидания, дорогой. И тебе всего самого доброго, – проворковала женщина, раскланиваясь и сияя, пока дряхлая, облезлая дверь, затрещав своей ржавой челюстью, не оставила за собой только сумрак и тишину. – Идиот проклятый! Урод, недоумок! Шатается день-деньской без дела, а мы тут терпи… – тотчас оскаленными зубами проскрежетала милая соседка, с ненавистью принявшись мести замусоренный коридор.

Маленький тихий дворик раскинулся перед Николаем лавочками, кустиками, липами, чудесным солнцем и весёлым птичьим гомоном.

– Здравствуйте, милые птички. Кушайте, пожалуйста… – произнёс Коля, щедро рассыпая угощение на ссадины потрескавшегося асфальта. Крикливая стайка воробьёв безбоязненно закружилась у его ног. С любовью растратив обыкновенные семечки, продолжая восторженно улыбаться ясному небу, Коля сел на обветшалую лавочку, карманным ножом увлечённо принявшись обстругивать ясеневую веточку.

– Коля! – весёлым жаворонком выпорхнул из-за угла чей-то приветливый возглас, и Николай обернулся, увидев очаровательную девушку, спешащую к нему. Шёлковое, разлинованное узорами коричнево-белых клеток платье, перехваченное крупным оранжевым поясом из замши, очень подходило зелёным глазам хозяйки, восхитительно украшая её.

– Вера! – обрадовано вымолвил юноша, немедленно отложив своё занятие.

– Привет, как поживаешь? – спросила красавица, нежно обняв соседа.

– Хорошо, – ответил Коля, по-детски засмущавшись.

– А что ты делаешь? – спросила Вера, озадаченно всматриваясь в ножик и ветку, без присмотра покоящиеся на лавке.

– Дудочку вырезаю, – промолвил Николай, подхватив неряшливо обструганную палочку, и, заворожённо поёжившись, добавил: – Волшебную…

– Волшебную? – озадаченно проронила Вера, и смятение заколыхалось в её изумрудных очах.

– Да, я в мультике про мышонка видел, – пояснил юноша, воспламенившись ликующей улыбкой.

– А, ну ладно… – провещала девушка, недоверчиво посмотрев на веточку. – Удачи тебе, а я домой, – попрощалась она, дружелюбно пожав ладонь мечтателя.