Часть первая. Причина

Этим утром Фридрих проснулся от мощных громовых раскатов. Молнии пробегали по тучам, рисуя нечто похожее на кровеносную систему мертвеца. Потом собирались в одном месте, словно это было сердце, а затем бросались вниз, с неистовым грохотом, выражая всю мощь и весь гнев Зевса-Громовержца. Каждый раскат, каждая вспышка были похожи на то, как в сражении скрещиваются мечи и гремят орудия. Наверное, именно так по очерненному, словно от пороха и земли, небу наносят режущие удары сабли, каждый раз рассекая небеса. Может быть, это и есть картина битвы за Рай, вечной битвы света и тьмы? Кровь сражающихся падает на землю в виде капель дождя. Вот так все живое питается смертью всего божественного, всего героического. Одна вечная борьба, как одна вечная любовь никогда не кончится. Небеса страдают от своих шрамов, которые им нанесли острые клинки. Кровь из этих ран омывают наш мир, питая источники, свежей влагой.

Фридрих смотрел на небеса, и в голове пробегали тысячи мыслей. Их было сложно поймать, они, словно имели шипы или были окутаны туманом прошлого. Но они были привлекательны, а голос их так сладок. Эти сирены разума звали его к давно прошедшим событиям, пытаясь воскрешать их вновь. Фридрих вспоминал и реки, и горы, и мертвые тела, и первый поцелуй, первую шутку, первый подарок… Погруженный в мысли Фридрих не заметил, как в комнату вошел слуга, держащий в руках поднос, на котором был легкий завтрак, состоящий из цейлонского чая и французских круасанов. Никакой завтрак не волновал его, покуда он находился в объятиях муз и сирен своих воспоминаний. Погружался в эту пучину он все глубже и глубже, но дойдя до темных глубин, он вспомнил, что… Фридрих вскрикнул от испуга, а дыхание его участилось, словно он увидел привидение. В его глазах было выражение страха, а телом он был похож на статую. Слуга от неожиданности выронил поднос из своих рук, и он упал с оглушительным звоном. «Гром – подумал Фридрих – этот гром. Я слышал его… да, в тот самый час, когда все решилось,… сломлен и одинок, но безумно счастлив…».

Внезапно Фридрих оказался в лодке, плывущей по тихой реке, окруженной утренним весенним лесом. Немного снега, ласковое пение птиц, тихие волны озера. Как упоительно, как нежно, как идеально все создано Творцом! Тихое течение, как жизнь, приятное, заставляющее забыть обо всем. Разве сирены только пели? Наверное, они создавали тихие течения, ибо в тишине лучшая музыка, исходящая из самого сердца. Опустошающая все невзгоды, все прошлое поднимает она волной смиренной и спокойной. Этого нельзя увидеть. Это можно только почувствовать. Прилив сил среди тишины, вдохновение среди умиротворения, страсть к жизни среди одиночества. Плыть только вперед, сочиняя музыку своего мира, своей души, своего сердца, играющую в унисон с маленькими пташками, чьи головки не забиты работой и карьерой. Течение услужливо будет нести лодку к той пристани, которую многие ищут всю жизнь, порой вовсе не находя ее. Мелодии ветра-скрипача, который в качестве струн использовал листья, играл мелодию очарования. Бедный скрипач был очарован юными дриадами, танцевавшими свои танцы, повторяя движения ветра, подразнивая его.

Нечто божественное, приятное ласкало слух Фридриха. Удовольствие полностью его расслабило, и он отдался во власть этой чудесной игре детей Гейи. Закрыв глаза, он словно умер, но эта смерть была самым прекрасным ощущением, давшая ему исключительный прилив сил. Мысленно он был одновременно художником, музыкантом, ученым и поэтом. С закрытыми глазами он подмечал каждое путешествие листа на бесконечных просторах ветра, каждое четверостишие, воспетое дриадами, складывалось ему в дифирамбы всему живому, утверждая мозаику добродетели. Вода несла его по течению своему, словно по чьему-то заботливому замыслу, с такой осторожностью наслаждаясь видом умиротворенного человека, словно он сам был творцом всего, что его привело к ощущению безмятежности и покоя.

Лодка остановилась, а река превратилась в озеро. Фридрих открыл глаза, но небо смешалось с землей, словно тающий воск. Фридрих ощутил себя беспомощным и напуганным. Ничего не мог о