Моей Анечке посвящается с любовью…

Предисловие

Первые одесситы появились задолго до основания Одессы. Так считает один мною очень уважаемый человек. Не могу с ним не согласиться. Но, добавлю, однажды собравшись в одном месте, именно из Одессы многие одесситы по разным причинам расселялись далее по всему миру…

Моей Анечке посвящается с любовью…

Глава 1

…В четверг утром 9 июля 1812 года от рождества христова Циля Марковна, известная в Одессе и далеко за ее пределами сводница – хлопотунья, женщина нестарая и в меру дородная, отправилась на Большой проспект сделать себе небольшой базар. Ей нужны были синенькие, так в Одессе называют баклажаны, и кое-что еще для удовлетворения желудочной страсти ее мужа. Выбор места диктовался тремя вескими причинами. Во-первых, Циля Марковна с мужем жили в своем доме неподалеку от Большого проспекта. Во-вторых, Большой проспект, задуманный архитектором Францем де Волланом в подражание Елисейским полям в Париже, представлял собой довольно широкую улицу с торговыми рядами с обеих сторон. В-третьих, где как не на Большом проспекте можно было всласть почесать свой язык в общении и, если повезет, то и расширить себе клиентуру. Количество желающих жениться и выходить замуж стремительно росло в Одессе из года в год.

Циля Марковна взяла плетеную кошелку средних размеров, немного денег и хорошее настроение и пошла таки немного делать базарный день. Баклажаны в начале XIX века были овощем редким, даже экзотическим, и лишь немногие хозяйки уже распознали в них особый изысканный смак. Но в Одессе уже тогда можно было купить все, любой шик!

У первой продавщицы синенькие были маленькие, вяленькие и сводница – хлопотунья лишь пренебрежительно окинула их взглядом. «С таким товаром», – подумала она: «Только позориться на всю Бессарабию задаром!»

Циля Марковна гордой походкой продолжала двигаться вдоль торговых рядов. Покупателей было немного, раза в четыре меньше, чем продавцов, которые громко орали, заманивая народ к своим прилавкам. Но народ не спешил тратиться и в основном обменивался сплетнями местного, имперского и международного значения. Как обычно, много говорили о погоде, ругали местную воровскую власть и хвастались своим умом и деловой хваткой.

И тут вдруг на одном из прилавков, который держал старый грек, Циля Марковна увидела то, что ей было нужно. Синенькие имели шикарный вид! И Циля Марковна врубила скорость. Но вот незадача, в этот же момент эти же баклажаны попали на глаза и Софе Генриховне, известной одесской модистке, обшивающей интересы людей при деньгах и связях. В руках у модистки тоже была плетеная кошелка средних размеров и явное намерение прикупить синенькие. И Софа Генриховна тоже включила энергичную скорость. Старый грек, скучавший за прилавком с самого утра, явно не ожидал такого повышенного интереса к своему, прямо скажем, пока еще неходовому товару. Две массивные женщины неслись в его сторону с явной угрозой к чертовой матери снести прилавок.

И таки Циля Марковна финишировала первой. Тяжело дыша на старого грека, она не сразу смогла заговорить. Подлетевшей вослед Софе Генриховне также понадобилось некоторое время, чтобы перевести дух.

Баклажанов было всего четыре. Но, зато какие это были баклажаны! Крупные, темно-синие, блестящие, как надраенные ваксой сапоги кавалергарда! Не просто синенькие, а ого-го какие синенькие, мечта гурмана!

– Здравствуй, Циля! – первой отдышавшись, сказала Софа Генриховна.

– И тебе не хворать! – буркнула в ответ Циля Марковна. А потом, переведя взгляд на старого грека, уверенно заявила:

– Возьму все!

– Как это – все?! – возмутилась Софа Генриховна. И, посмотрев уверенно на старого грека, добавила:

– Даю две цены!

Циля Марковна с негодованием посмотрела своими змеиными глазами в не менее змеиные глаза Софы Генриховны и изрекла:

– Даю три цены!

– Даю четыре цены! – не сдавалась Софа Генриховна.

– А я – пять!

– А я – шесть!

– А я – семь!

– А я – восемь!

Старый грек молчал, наблюдая азартную торговлю между покупательницами, и хитро улыбался в седую бороду и в седые усы. А Циля Марковна и Софа Генриховна продолжали набивать цену, гром