Двойная идентичность
Лейла Эдуардовна Киселева
Главный герой романа – человек неординарного ума с рядом психических фобий. Избегая людей, он не верит в любовь, дружбу и наличие души. Все в его жизни подчинено точному алгоритму пока несчастный случай не нарушает его. Решив на время пожить под маской обычного человека, он играет роль тех, кого презирает. Останется ли наш герой верен своим убеждениям или будет затянут в круговорот жизни и любви? Сколько людей станут невольными жертвами его эксперимента по очеловечиванию себя и к чему всё приведёт, узнаем на страницах романа.
I
Любой день начинается одинаково, ровно так же, как и вчера, как будто кто-то даёт нам шанс исправить, переиграть, переписать набело. Так же, как и вчера, солнечный свет наполняет комнату: проходит по полу, подолу кровати, поднимаясь до наших глаз.
Говорят, что темноты не существует, то есть, по сути, и ночи нет, есть только свет, или его нет, а состояние, при котором его нет, называется темнотой. И каждое утро мы просыпаемся потому, что дневной свет возвращается к нам. Дневной свет, как чистый холст, который мы непременно очерним новыми проблемами и старыми серыми мыслями. Без этого никак, наши проблемы – это смысл нашей жизни, и если их нет или они чудесным образом разрешились, то их нужно обязательно придумать, иначе не ради чего будет жить.
Это утро Павел Константинович Белов встречал с большой неохотой. Он просто не принимал того, что работать нужно с восьми. И, несмотря на то что вся природа уже два часа как проснулась, он был выше этой природы, по крайне мере, он так думал. Когда тело проснулось, а мозг ещё спит, все делается на автомате, иногда рикошетит, но со второго раза всё-таки попадает: ноги в тапки, ложка в кружку, хлеб в тостер… Всё попало, всё заработало, организм запустился, вроде бы начал думать, или ему так казалось, главное, что ушёл. Ушёл, закрыл, повернул ключом, ничего не забыл. У Павла была нелюбимая работа – банковский клерк. Бумаги, клиенты, каждый день одно и то же. Поначалу он пытался что-то объяснять людям и даже доказывать их неправоту или свою беспомощность, но потом он всё же научился молчать, или не слышать, что, собственно, одно и то же. Если было что-то экстренное, он мог снизойти и ответить «да» или «нет», в особых случаях развёрнуто – «определённо, да» или «определённо, нет». Определённо, он был несчастлив, все истории в жизни людей начинаются с момента, когда они были определённо несчастны, и именно определённо, это очень важно, иначе можно нечаянно почувствовать себя счастливым, и это разрушит всю череду дальнейших событий.
Не было ничего, за что можно было зацепиться, остановиться, посмотреть каким-то новым, заинтересованным взглядом. Взгляд нашего героя всегда был старым и по состоянию, и по характеру его. Если бы можно было определять возраст по взгляду, то ему бы дали не меньше шестидесяти лет, хотя Павлу было всего тридцать два. Но ему уже казалось, что он прожил долгую-долгую жизнь, даже не жизнь, даже не прожил, просто прошёл нехотя, по необходимости.
Все вокруг него куда-то бежали, не успевали, что-то не находили или теряли. Ему повезло, он ничего не терял, только потому что никогда ничего и никого не находил, но это не важно, главное он никого и ничего не терял. Определённо, он чувствовал себя умнее всех, он был уверен, что именно за такими людьми будущее. Будущее из роботизированных клерков. Вполне возможно, что оно таким и будет, но его настоящее, к сожалению, ещё не было столь совершенным, и поэтому ему приходилось жить среди несовершенных людей, работая на правильной, но всё же несовершенной работе. Он всегда и во всём был за автоматику, но сам не хотел быть частью конвейера, он не хотел участвовать в самом процессе, он мечтал запускать его, двигать им, руководить – это, пожалуй, единственное, о чем он мечтал.
Его рабочее место напоминало туалетную кабинку, только прозрачную и со столом, на столе было всё, что нужно, точнее, только то, что нужно, лишнего не было вообще, ни на столе, ни в мыслях.
«Очередная дура», – подумал он, смотря на копошащуюся в сумке клиентку.
Да, он ещё различал люд