Химера
Л. Дж. Бэзил
Старинная легенда о Духе Ада, за его злодеяния обращенном Богом в Химеру на крыше Собора Парижской Богоматери и должном пребывать в каменном облике до тех пор, пока он не совершит доброе дело.
Часть 1
В ту ночь, когда на небесах
Ворота Ада открывались,
Во мраке молнии сшибались,
И дождь струился в их лучах, —
В тот час безвинная душа
Навстречу Господу летела
И, громами оглушена,
На крыше отдохнуть посмела.
В томленье мрачном и глухом
Она, несчастная, скиталась
И, слыша грозных сил разгром,
Их бранью тихо упивалась.
Так на войне слепой старик
Во мраке слушает всечасно
Звук канонады громогласный
И видит, видит прежний миг.
И так она ждала. Но вскоре,
Привыкнув к грому поневоле
(Все дух наш может восприять),
Устав просвета бури ждать,
Она взлететь уже собралась,
Как тут, сквозь дождь, к ней новый звук
Пробился из тумана вдруг.
К ней будто бездна отзывалась.
С ней будто говорила ночь:
«Куда, зачем ты прянешь прочь?
Куда свой путь сейчас направишь?
Взгляни на Ад у наших ног,
Едва ли Господа прославишь
Чрез тот переступив порог.
В такую ночь здесь все смешалось.
Я верю, ты уже заждалась
В сей юдоли людских забот.
Но даже вам, блаженным, ход
На небеса сейчас заказан.
Ступи лишь с камня, тут же разом
В Ад, бездну мрака попадешь,
Путь же обратно не найдешь».
«Кто ты, советчик, знаю мало, —
Душа смущенно вопрошала, —
Немного опыта храню,
Но все ж тебя благодарю,
Хотя во тьме не вижу ясно.
Кто ты? Скажи?» Но смех ужасный
Одним ответом мрачным был.
И снова мрак заговорил:
«Ну что ж, смотри. Вглядись полнее,
Сквозь дождь. Сквозь то свеченье дня,
Каким ты, плотью уж хладея,
Еще была окружена.
Смирись теперь со тьмой кромешной.
Твой путь, хотя и неизбежный,
Но задержись у кромки дна
И, может, разглядишь меня».
Пристально, мыслью цепенея,
Без сил унять во членах дрожь,
Подвинувшись вперед вернее,
Глядит она. Свой пыл умножь!
Дождись лишь молнии сиянья,
Сверкнула! В миг освещена,
Пред нею в черном одеянье
Фигура в двух шагах видна:
Костлявый горб спины изгиба,
Две лапы с крюками когтей,
С руками схожие правдиво,
Вцепились в выступы камней.
То человек или собака,
Старик ли дряхлый, волк лесной
С шакала мордою, однако,
Сошлися здесь стезей одной.
И черт тех безобразных выше,
Страшнее крайней худобы,
Был взгляд двух глаз в кровавых нишах —
Безумный лик его судьбы.
Все было видно лишь мгновенье,
Затем пропало озаренье,
И, громом вслед сотрясена,
Грозы вернулась пелена.
Душа в смятенье отступила.
В том проблеске грозы вокруг
Ей как отверстая могила
Явилась отраженьем вдруг.
Она вновь Смерть обозревала,
Туманный видела покров
И вновь ее ужасный зов
В речах его она узнала.
То страшный демон был на крыше.
Кто он? Зачем сюда пришел?
Зачем в забытой Богом нише
Над всеми взгромоздился он?
Чья жертва скрытых злодеяний?
А может, что еще верней,
Он здесь из-за своих стараний
И сам всему и всем злодей?
Душа едва ли понимала.
Хоть буря от нее скрывала
Сам облик силою дождя,
Она, весь слух в него сведя,
Все ж слышала его дыханье —
В нем человека вздох простой
И зверя хриплое стенанье
Своей мешались чередой.
Ей вздох тот был всех боле страшен.
Но что ж, пускаться дальше в путь,
Во мрак, между собора башен,
Над крышами и, как-нибудь
Преодолев ветров стенанья,
В предвечный преступить предел?
Душа взглянула с содроганьем
На небо – там весь Ад горел.
Но демон близ нее узрел,
Почувствовал ее страданье.
Едва она лишь отвернулась,
Как демона рука коснулась
Ее трепещущей руки:
«Постой, – он крикнул, – погоди,
Дождись сиянья дня златого!
Ты что ж, не слышала мой сказ?
Поверь мне, я тебе дурного
Не дам совета. В этот час
Все силы зла сюда слетелись
И среди ночи темноты
Они друг с другом крепко спелись,
Им жертвой легкой будешь ты.
Побудь же здесь. Тебе со мною
Все ж безопаснее теперь».
Он замолчал. И пред душою
Вновь страшный воцарился зверь.
Смятенная она стояла.
Какие мысли ей шептала
Кругом вопящая гроза?
Открывши широко глаза,
Она весь мир объять пыталась,
Старалась ужас одолеть,
Не дать ему собой владеть,