Забывчивая Русь

Максим Волжский

Что остаётся после ушедшего навсегда человека? Это память о нём. Поминая близких и героев нашего рода, мы спасаем самих себя и строим мистическую магистраль для движения вперёд в будущее. Но не все с почтением относятся к памяти предков…Для оформления обложки использован рисунок с сайта pixabay.

Москва просыпается рано. Только что взошло солнце, а миллионы людей уже на ногах. Они куда-то бегут, зачем-то спешат…

Москвичи и гости столицы несмотря на нехватку времени стремятся увидеть нечто особенное; люди мечтают обязательно первыми приобщиться к грамотно-разрекламированному продукту – пусть это новая развязка дорог или сверхмодный смартфон, или даже заморская еда из тёплых стран. Потому что современный девиз жителей города – всё успеть – набирает обороты и трансформируется, будто в голливудском кино, поглощая граждан стремительного города. Желание стать первым, создаёт невероятно-подвижный, мистический маховик и пожирает души людей.

В безжалостных жерновах городской суеты оказываются и зрелые мужчины, и пылкие женщины, и школьники с рюкзаками, и вполне респектабельные граждане из самых властных коридоров нашей державы. Жернова холодны и беспощадны – они не щадят ни молодых, ни старых и, цепляясь угловатыми зубцами шестерёнок за толстые нити человеческой жадности, затягивают в бесконечно-ярусный гипермегасалон – с красивой вывеской на входе и утомлённым дыханием прошедшего дня на выходе.

Навязанные, кем-то всемогущим ценности увлекают людей в бесконечную гонку за удачей – под фальшивую мелодию праздника. Словно разгорячённые лошади на ипподроме бегут по кругу и те люди, что умеют слышать и те, кто глухи и слепы, будто они сделаны не по подобию божьему, а скручены из болванок в цехах по схемам и разработкам бездушного инженера. Огромный, суетный маховик затягивает чужой инерцией. Кажется, нет сил остановить его, – и никак невозможно вырваться из привлекательных и в то же время напористых лопастей.

***

Так же, как и все остальные – молодой человек торопился в толпе. Возможно, он спешил на работу, а, может быть, шёл на свидание к девушке или по другим не менее ответственным делам; но вдруг нежданно для сотен, идущих по кратчайшей прямой озабоченных тел, парень остановился. Он замер посреди людской тропы, словно вбитый намертво осиновый кол.

Его толкали в спину, а он упорно сопротивлялся и не двигался с места. Молодой человек принял вызов, брошенный человеческим потоком, и готов был сражаться за право стоять, где ему вздумается или если понадобиться, идти вопреки шумному течению толпы.

Он один против всех и побеждал.

Вначале его не специально толкали и кто-то, скрипя зубами, извинялся за эти толчки. Затем живой организм, накопив в себе злобу, отправил с десяток крепких мужчин, чтобы они смогли сдвинуть его, пугая отборным матом и едким, похмельным дыханьем. Но парень выдержал и этот напор, продолжая стоять на том месте, где ему хочется.