Король эльфов. Книга II
Андрей Устинов
После ранения Гаэль оказывается в доме волшебника Элизера, где нехотя знакомится с основами магии. Ведь гораздо интереснее обучаться рыцарству в поединках с тенью и ухаживать за прелестной крестницей старого колдуна. И мечтать о будущем! Но визит к эльфам на торжественную свадьбу вновь сталкивает его с таинственной спасительницей – королевой Эйлой. Покой юноши нарушен, будущее туманно, остается только шагать ему навстречу.
В оформлении обложки использованы фотографии манускрипта “Royal Armouries Ms. I.33” с портала https://collections.royalarmouries.org на условиях некоммерческой лицензии (Non-Commercial Image Licence).
1
Он спохватился от жаркого света, так еще и бившего в очи осквозь крашеную ситцевую занавеску, что тело все, опережая осязанья калечий, будто полнилось желтым пресчастным туманом. На падужке сей вышились золотые затейные руны, доподлинно живые – аки плывшие по волне паруса-полотна Коголанских шебек! Славливая вздохи ветерка из-за фрамуги и расплетаясь затем по комнатке яркими жовтневыми выдохами…
– Ах, вы проснулись, сударь! – вознесся от угла (наверное, и спохватился ее шагов?) чистый девичный глас, тоже солнцедарный, желтый и яркий, как медовый одуванчик. – Но остерегитесь, пожалуй, резкостей, вы еще недостаточно славны!
Вольная высокая речь, ах, не родная Коголанская, но ей же штильная, какой в Метаре оттоль прибытия не слыхал, причудила, будто и в Элизиуме уже? Но нет – аах! Болесть в боку потянула желостью при первом же порыве к Ней… Гаэль неуклюжно заерзил вполоборота, морща напотелую простынь. Но тянулся-тянулся через солнце в глаза, радостно, и – ох, Метара! – тщась-таки углядеть заботницу и краснея от немощности. И еще зардел боле, когда дева (cher grisette!) явилась в его кругозор.
Ах, но ее звали Летта! Так она открылась абье (ну, немедля), но имя ее – будто бы Гаэль почувействовал ще при первом вздохе… Почувействовал! Ах, что за слово! В легкой зеленой хламиде с открытыми руками, сугубо домашней, и столь нечинно явилась перед ним! и руци – малые, загорелые, яркие, что плоды арменики, и – знамо! – востоль же нежные! и черные развейные волосы, но не в бесстыдстве, а в шалом ротозействе лета и зефира! и тож зеленые глаза, ай-да заманные в поляны, где под нижними листвами сокрыты сластные ягоды полуденицы.
– Ах! – она уняла его порыв, тронув тихо за плечо и пряча нежность-сладость за качнувшимися ресницами (ах, рифмическими!), но улыбаясь почитай несознанно. Ах, и голос, певчески славный, воспрял еще на диез выше. – Пожалуйста, мы не чинно знамы для нежностей! И рана ваша, как извольте чувствоваться, не столь еще ладна!.. Будьте же ласковы! – ладушка улыбнулась ще открыто, ах, всей дивной сутью, легким обликом пересекая солнечный луч, и разложилась на берестовой столешнице под ситцево-золотым оконцем россыпью синих цветиков из цебарки, что тихонько звякнула затем у ее ноги.
Ах! Медуничный нектар, разбежавшийся по комнатце, так сластно защипал под языком, что Гаэль, кто по жизни и не говорун, разве с сестрицей, не мог теперь ее послушаться, сам-то, аль садовый соловей, заслушиваясь себя:
– Ах, но какой вы фамилии? Вы такая, ах, если позволено молвить, душистая… Mademoiselle! Вы сочтете меня, ах… un mafle, insolent, что прежде представления внемлюсь о вас. Но такая прекрасная, ах… rose en fleur, поймите, я чувствуюсь в саду, ах… знаете, le jardin d'Еden, и не можется мыслить прочее, едва ль вдыхаю нежный воздух, которым, быть может, тремя вздохами назад дышалось вам! Ах, вечное расстояние! А ваши милые локоны – простите, что немлю о глазах ваших, но, voyez-vous, вы не смотрите! Ваши локоны – ах, суть вечный водопад Стиксеи, богини клятв, которые…
– Ах, сударь, вы немало кажете образованность! – смеясь, отвечала красавица, и наконец оборачиваясь к нему: ах, даже блестели веки! – Но поклянитесь мне пока слушаться моих врачеваний! S'il vous pla?t, добрый рыцарь, вернитесь на правый бок! – И, сама едва не веря себе, но зеленясь глазами ярче эреландского колокольчика (ах, учили мифические цветы в ликейоне!), склонилась к нему, абы фея, и тепло целовнула