Парень в пластиковых ботинках
Алексей Валерьевич Груненков
История от лица молодого человека без обеих ступней, называющего себя "созерцателем". Его длительные беспричинные поездки в метро, наблюдения за людьми, странные разговоры и странные встречи. "Обутый" в пластиковые протезы (которые именует "ботинками"), где он окажется в конце своего пути?
Парень в пластиковых ботинках
Повесть
“Мир завертелся – вот скука! Все сговорились: мой отец, учителя, пассажиры в трамвае. Все хотели одного – отравить мне жизнь, а я чихал на них. Как? Я был свободен, свободен, то есть я ни хрена не делал.”
Кинофильм “Все равно тебе водить” (1997)
С чего обычно начинают повесть? Да с чего угодно, да хотя бы с себя… Итак, я. Парень в пластиковых ботинках. Ваш покорный слуга… Ну, к моим ботинкам мы еще вернемся, а пока познакомимся. Зовут меня Алексей, или Божий человек, как называла она. Моя девушка.
О возрасте, думаю, говорить не стоит. Если накинуть себе пару лишних годков, – могут сказать что я великовозрастный болван. Если, наоборот, убавить, – могут заговорить о юношеском максимализме и переходном возрасте. Скажу так: мне чуть больше восемнадцати, но немногим меньше двадцати двух, – так что ищите золотую середину, если вам всерьез захотелось узнать, сколько мне лет… Внешность описывать также не буду – пусть каждый представляет себе кого хочет, исходя из собственных представлений о том, как должен выглядеть такой парень. Одна лишь деталь моей внешности, о которой надобно рассказать, – это глаза. Серые, холодные, – смотрящие с немым упреком на мир, из-под козырьков надбровных дуг. “Глаза созерцателя”, – как сказал о них один тип в переходе, после того как я просверлил его своим взглядом и твердо сказал, что десяти рублей у меня нет. Ну, он, конечно, не сказал о них так, зато явно подумал или, еще точнее, мне бы очень хотелось, чтобы он о них так подумал. А насчет денег я ему соврал…
Глаза созерцателя – не знаю повод ли это для гордости или нет, но, во всяком случае, за свои годы я перевидал много глаз и скажу вам, что глаза созерцателя не самые худшие из всех коими можно обладать. Бывает и лучше и хуже, смею вас заверить, друзья мои… Например, недавно в метро, я видел одного молодого человека с настоящими глазами-стекляшками. Его еще куда-то вели под руки два милиционера. Я даже остановился на секундочку, чтобы как следует рассмотреть их, эти глаза… Кстати, а вы случайно не знаете, почему для того чтобы составить о ком-нибудь свое мнение, нужно обязательно посмотреть в глаза? Почему нельзя сфокусироваться, скажем, на носе, губах или на каких-нибудь иных частях тела? Впрочем, я не досказал вам о том парне, в метро. Так вот, мы пересеклись тогда взглядами, – мой “созерцательный” и его “остекленевший”, – каждый из нас живо составил мнение друг о друге, и мы разошлись вполне удовлетворенные… Не знаю, правда, сумел ли он разглядеть во мне созерцателя при таких-то глазах, но зато я разглядел в нем достойный объект для созерцания, за которым стоило бы понаблюдать, ожидая, к примеру, вместе с ним поезда на платформе или же просто от скуки и нечего делать. Он был пьян в стельку и мне, помнится, стало немного жаль, что его куда-то уводят эти двое в серых мундирах. Выходит, я так и не увижу, как он будет кувыркаться на эскалаторе или свалится на рельсы, прямо под колеса приближающегося поезда… Уверен, зрелище было бы достойно созерцателя, то есть меня! Но мне не повезло, – я ничего не увидел.
Зачем же лезть в драку, рискуя собственной физиономией которая, между прочим, отнюдь не казенная, если за той же дракой можно просто понаблюдать со стороны и получить от этого не меньшее удовлетворение, чем самому крушить чьи-то челюсти, размахивая кулаками как заведенный? Выходит вот что отличает действенного участника, со “стеклянными” глазами, от пресловутого созерцателя, в пластиковых ботинках… На теле одного тесно от ушибов и синяков, на теле другого ни царапины, зато приобретенный опыт и удовольствие, – распространяется на них обоих. Поэтому, милые мои друзья, не ждите от меня ни действенных участников, ни лихо закрученного сюжета, ни, тем более,