Нужна ли истина

(Вместо предисловия)

Простить можно прозаика, поэта,

История для творчества – кайма,

В ней может не искать ответа,

И не просить ученого совета,

И истина ему, пожалуй, не нужна.

Чужие тайны, мысли, жизнь – пустяк,

Разворошит, коснется грубо ран,

Сегодня круг придворных дам,

Герой – гасконец Д, Артаньян,

Назавтра – Сирано де Бержерак.

Он не несет за истину ответ,

Он может опорочить чье-то имя,

Не спросишь, прав он, или нет,

Когда осмеян им мыслитель и поэт.

И возвеличен служка Мазарини

Сейчас историки, а летописцев нет,

Правдивые сказания не пишут,

В истории найдется ложный след,

Подкинет он и толику монет,

И может послужить отличной пищей.

Глотаем ложь, глотаем полным ртом

Про славные дела предателя Мазепы,

Те были до Полтавы. А потом?

Что думал Карл Двенадцатый о том?

Что Пушкин написал об этом?

И возглашают: «Грандиозный труд,

Интерпретация событий, и оценки!»

Хотя все это – лишь словесный блуд,

А доказательств нет, хоть бейся в грудь,

Хоть бейся головой своей об стенку.

В убийцу превратить Бориса Годунова,

Коль сделан царственный заказ,

Свидетелем – слепого и немого,

Подчистить здесь, и там убрать немного,

И прежде создавалось, и сейчас.

На плахе жизнь окончил Томас Мор,

И Ричард Глостер в честном пал бою,

Святую Жанну ожидал костер,

Такой же Яну Гусу приговор,

Но каждый создавал историю свою.

За все заслуги Орлеанской девы,

Сподвижника ее – Де Рэ,

Взошли наветов гнусные посевы,

Под ликование огню предали тело,

И не было защиты при дворе.

За раны тяжкие, за пролитую кровь,

За ратные заслуги и труды,

Де Рэ рассчитывал на общую любовь,

Ему обязан был король

Но символом стал Синей Бороды.

А правду подменить довольно просто,

Возможностей испытано так много,

Диктатору права присвоить Бога,

И не найти пути иного,

Как после смерти объявить его

и дьяволом и монстром

Россия накануне войны и революции

В честь трехсотлетия царствования дома Романовых была издана книга, В ней четко, прекрасным слогом были описаны основные исторические вехи правления. Заканчивалась она восхвалением царя и утверждением того, что никогда не было такого единения его Императорского Величества и народа. Революционные события опровергли эти строки. Страна нуждалась в реформах, как в воздухе, а они тормозились, тормозились окружением царя.

Россия далеко зашла,

Создав могильщиков не мало,

Хоть быстро двигались дела,

Но продолжала быть отсталой.

Необозрим ее простор,

А безземелье стало лихом,

Соха и лошадь, да топор,

Солома крыш в селеньях тихих.

Глубины душ рождают гнев,

Он ищет выхода наружу,

Какой и где взойдет посев?

Реформы на деревне нужны.

Нашелся тот, кто все понял,

Решив все сдвинуть с мертвой точки.

Царь манифест тот подписал,

Народ не понял в нем ни строчки.

И озадачен император,

Что дальше делать, как тут быть?

И очень скоро реформатор[1 - под реформатором подразумевается Столыпин Петр Аркадьевич – председатель Совета Министров России.]

Был Каракозовым убит.

А сколько партий развелось,

На каждый день, на все фасоны…

А сколько по России лож —

В Москве и Питере масоны.

Где центр масонства? Где?

Враждебен для России круг,

Масоны развелись везде,

Немало средь царевых слуг.

Но государь был слишком мягок,

И не вникая в сущность дел,

Министрам доверял бумаги,

Дурного видеть не хотел.

И, если б не было войны,

Событья были бы иные?

Могильщики везде видны,

Конец царю, конец России.

Несколько слов о Николае II и о том, как решались нерешенные вопросы.

Он – образец отца и семьянина,

В любви купается жена,

Он ждет наследника и сына,

Но Богом радость не дана.

Под знаком ли беды родился?

«Ходынка» – знак ли той беды?

Кто так тогда распорядился?

На скипетре царя – следы…

Всегда властитель виноват,

Но где же близкие, родные?

Где дядя был, и где был брат,

А где друзья, где все – иные?

Не хватит исполину сил,

Дела отца не завершены,

Нет, он мечтателем не был,

В правительств