О любви, которой уже нет

Яков Давидович Манн

Эта книга – попытка сохранить память о былом, рассказать о своих корнях, о жизни, которую вели многие люди в то время, о любви, которой уже нет. Повесть «О любви, которой уже нет» автобиографична, все описанные в ней события и люди подлинны. «Законы Икажуча» и "Заветы" раскрывают вечную еврейскую тему. "Искусство в стиле 'ню'" – рассказы, соединяющие слово с визуальным образом.

О любви,

которой

уже нет

Яков Манн

ISBN-13:

ISBN-10:

Copyright © 2016 Jacob Mann

All rights reserved.

посвящение

Моей жене Юле,

без которой бы не было

Этой книги

вер 63

содержание

О любви, которой уже нет

Ты жид или еврей? 1

Первая любовь 4

Война8

Жаркое лето 10

Знакомство20

На Волге 24

На Дону28

Угарная осень32

Дочь Светлана36

Потоп38

Соседи 42

Возвращение 48

Заповеди53

Квартира60

Наташа 66

Эвакуация71

Могилев77

Родина79

Краснопольские 85

Краснопольские, 198887

Квартира, 1987, лето 91

Не разлучаются… 95

Законы Икажуча 97

Искусство в стиле «ню»125

Заветы 146

Записки дилетанта 162

ВСТУПЛЕНИЕ

Новые американцы, 1990

Эта книга – попытка сохранить память о былом, рассказать о своих корнях, о жизни, которую вели многие люди в то время, о любви, которой уже нет.

Повесть «О любви, которой уже нет» автобиографична, все описанные в ней события и люди подлинны.

«Законы Икажуча» и "Заветы" раскрывают вечную еврейскую тему.

"Искусство в стиле 'ню'" – рассказы, соединяющие слово с визуальным образом.

О любви, которой

уже нет

Как поздно, подчас, мы умнеем,

Кляня с обидой себя

И позабыть мы не умеем,

Что быть могло да не судьба

Надсаживая сердце болью

И память в муке теребя

Той неудавшейся любовью

Неслышно мучим мы себя

Яков Манн

Ты жид или еврей?

Мое детство прошло в городе Могилев–Подольский Винницкой области, Украина. В Могилеве жила многочисленная семья моей мамы, папины родственники жили в Черновицах, куда мы переехали, когда я перешел в последний класс школы.

В Могилеве было много евреев, хотя еврейской культуры, как таковой, не было: птицерезка на базаре была единственным местом, где евреи собирались, ожидая ритуального лишения жизни только что купленных кур и петухов. Не было еврейских школ, газет, театров, синагог.

Были люди, которые иногда говорили между собой на идише, а по–русски говорили со смешным картавым «р». И были люди, которые гордо выговаривали твердое красивое «Р» и при случае называли тех, кто картавил, «жидами», иногда «пархатыми».

В этих словах таится весь ужас моего детства. Я рано понял, что я еврей, но ту часть моей души, которую должна была заполнить древняя еврейская культура, заняли атеизм и коммунизм. Я хотел строить новое общество и быть его полноправным членом, мое еврейство было моей постыдной тайной и когда она выходила на поверхность, то это ощущалось, как будто меня раздели на людях.

Мне было 12 лет когда родители отправили меня в пионерский лагерь – в первый раз.

Вечером, когда все дети в большой спальне уже легли, но еще не спалось, исчерпав запас анекдотов, все стали выяснять кто я: жид или еврей. Я малодушно отрекался и от того и другого, добровольцы стали предлагать снять с меня трусы, когда я усну, чтобы точно удостовериться.

В ту ночь я не спал, утром попытался сбежать из лагеря, меня поймали, вызвали родителей, и я с трудом упросил маму забрать меня домой. Объяснить я ничего не мог, мне было стыдно. Нужно ли говорить, что это был мой последний выезд в пионерский лагерь?

Еще долго я встречал на улицах Могилева одного из тех «добровольцев», мальчика намного старше меня, который при встрече кривил рот и тихо, стараясь не быть услышанным случайными прохожими, гнусавил:

–Яша, ты жид или еврей?

Первая Любовь

Мне было 14 лет, когда я повстречал и потерял первую любовь. Ее звали Ира, она жила в нашем доме, ей было 15 лет. Мы были знакомы много лет, играли во дворе, где проводили большую часть времени.

Все поменялось в один вечер. Я делал уроки на кухне, а Ира с соседской девочкой, Броней Краснопольской, разговаривали снаружи в коридоре, примыкающем к кухне. Мне было все слышно, хоть я особенно и не прислушивалс