Фауст

Иоганн Вольфганг Гёте

Доктор Иоганн Фаустус – немецкий алхимик первой половины XVI века, чья слава «великого чернокнижника» была столь грандиозна, что народная молва создала о нем причудливую легенду. Это предание стало частью европейского фольклора и вдохновило множество писателей – как периода Ренессанса, так и современных, – но никому из них не удалось подняться до высот Гете.

Фауст Гете – не просто человек, продавший душу дьяволу (хотя писатель полностью сохранил почти все сюжетные особенности легенды), а великий ученый, интеллектуал и гуманист, мечтающий о счастье всего человечества и неустанно ищущий пути его достижения. Он сомневается, совершает ошибки, терпит неудачи, но продолжает свой подвижнический труд.

«Фауст» – произведение, которое Гете писал почти всю жизнь, при всей своей сложности, многоплановости, при всем том, что в нем нашли отражение и античные мифы, и немецкий фольклор, и философские идеи разного времени, и библейские сюжеты, – удивительно увлекательное чтение.

И современный читатель, углубившись в «Фауста» и задумавшись над смыслом жизни и даже над судьбой всего человечества, точно не будет скучать.

Иоганн Вольфганг Гете

Фауст

© ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

Посвящение

Вы вновь со мной, туманные виденья,

Мне в юности мелькнувшие давно…

Вас удержу ль во власти вдохновенья?

Былым ли снам явиться вновь дано?

Из сумрака, из тьмы полузабвенья

Восстали вы… О, будь, что суждено!

Как в юности, ваш вид мне грудь волнует,

И дух мой снова чары ваши чует.

Вы принесли с собой воспоминанье

Веселых дней и милых теней рой;

Воскресло вновь забытое сказанье

Любви и дружбы первой предо мной;

Все вспомнилось: и прежнее страданье,

И жизни бег запутанной чредой,

И образы друзей, из жизни юной

Исторгнутых, обманутых фортуной.

Кому я пел когда-то, вдохновенный,

Тем песнь моя – увы! – уж не слышна…

Кружок друзей рассеян по вселенной,

Их отклик смолк, прошли те времена.

Я чужд толпе со скорбью, мне священной,

Мне самая хвала ее страшна,

А те, кому моя звучала лира,

Кто жив еще, – рассеяны средь мира.

И вот воскресло давнее стремленье

Туда, в мир духов, строгий и немой,

И робкое родится песнопенье,

Стеня, дрожа эоловой струной;

В суровом сердце трепет и смиренье,

В очах слеза сменяется слезой;

Все, чем владею, вдаль куда-то скрылось;

Все, что прошло, – восстало, оживилось!..

Пролог в театре

Директор, поэт и комик.

Директор

Друзья, вы оба мне не раз

Помочь умели в горькой доле;

Как ваше мненье: хорошо ли

Пойдут дела теперь у нас?

Хотел бы публике я угодить на славу:

Она сама живет и жить другим дает.

Подмостки есть; театр готов; забаву

Уж предвкушает радостно народ.

У нас ведь все к чудесному стремятся:

Глядят во все глаза и жаждут удивляться.

Мне угождать толпе хоть и не новый труд,

Но все ж меня берет невольное сомненье:

Прекрасного они, конечно, не поймут,

Зато начитаны они до пресыщенья.

Вот дать бы пьесу нам поярче, поновей,

Посодержательней – для публики моей!

А ведь приятен вид толпы необозримой,

Когда она вокруг театра наводнит

Всю площадь и бежит волной неудержимой,

И в двери тесные и рвется и спешит.

Нет четырех часов, до вечера далеко,

А уж толпа кишит, пустого места нет, –

Точь-в-точь голодные пред лавкой хлебопека,

И шею все сломить готовы за билет.

Такие чудеса во власти лишь поэта!

Мой друг, теперь прошу: скорей ты сделай это.

Поэт

Не говори мне о толпе безумной –

Она в нас мысли лучшие гнетет;

Избавь меня от этой давки шумной,

Влекущей мощно в свой водоворот;

Нет, тишины ищу я, многодумный, –

Лишь там поэту радость расцветет;

Там, только там божественною властью

Любовь и дружба нас приводят к счастью.

Что в глубине сердечной грудь лелеет,

Что просится на робкие уста –

Удачно ль, нет ли, – выйти чуть посмеет

На свет – его погубит суета!

Нет, лучше пусть годами дума зреет,

Чтоб совершенной стала красота!

Мишурный блеск родится на мгновенье,

Прекрасному – потомства поклоненье