Фауст

Иоганн Вольфганг Гёте

«Фауст» – бессмертная трагедия гениального немецкого поэта Иоганна Вольфганга фон Гёте, ставшая одним из шедевров мировой литературы. «Фауст» был создан на основе средневековых немецких сказаний. Но под пером Гете маг и чернокнижник Иоганн Фауст превратился в ученого, уставшего от бесплодности собственной жизни и томления духа. Чтобы найти смысл и ценность человеческого существования, он решается заключить сделку с коварным посланцем преисподней. Гениальное творение, посвященное познанию жизни, творческой силе человеческого духа, противостоянию Бога и сатаны, Гете создавал на протяжении всей своей жизни.

Иоганн Гёте

Фауст

Посвящение

Вы вновь со мной, туманные виденья,

Мне в юности мелькнувшие давно…

Вас удержу ль во власти вдохновенья?

Былым ли снам явиться вновь дано?

Из сумрака, из тьмы полузабвенья

Восстали вы… О, будь, что суждено!

Как в юности, ваш вид мне грудь волнует,

И дух мой снова чары ваши чует.

Вы принесли с собой воспоминанье

Веселых дней и милых теней рой;

Воскресло вновь забытое сказанье

Любви и дружбы первой предо мной;

Все вспомнилось: и прежнее страданье,

И жизни бег запутанной чредой,

И образы друзей, из жизни юной

Исторгнутых, обманутых фортуной.

Кому я пел когда-то, вдохновенный,

Тем песнь моя – увы! – уж не слышна…

Кружок друзей рассеян по вселенной,

Их отклик смолк, прошли те времена.

Я чужд толпе со скорбью, мне священной,

Мне самая хвала ее страшна,

А те, кому моя звучала лира,

Кто жив еще, – рассеяны средь мира.

И вот воскресло давнее стремленье

Туда, в мир духов, строгий и немой,

И робкое родится песнопенье,

Стеня, дрожа эоловой струной;

В суровом сердце трепет и смиренье,

В очах слеза сменяется слезой;

Все, чем владею, вдаль куда-то скрылось;

Все, что прошло, – восстало, оживилось!

Пролог в театре

Директор, поэт и комик

Директор

Друзья, вы оба мне не раз

Помочь умели в горькой доле;

Как ваше мненье: хорошо ли

Пойдут дела теперь у нас?

Тружусь для публики я неизменно:

Она живет и жить другим дает.

Уже стоят столбы, готова сцена,

Ждет праздника взволнованный народ.

У нас ведь все к чудесному стремятся:

Глядят во все глаза и жаждут удивляться.

Мне угождать толпе, хоть и не новый труд,

Но все ж меня берет невольное сомненье:

Прекрасного они, конечно, не поймут,

Зато начитаны они до пресыщенья.

Вот дать бы пьесу нам поярче, поновей,

Посодержательней – для публики моей!

А ведь приятен вид толпы необозримой,

Когда она вокруг театра наводнит

Всю площадь и бежит волной неудержимой,

И в двери тесные и рвется и спешит.

Нет четырех часов, до вечера далеко,

А уж толпа кишит, пустого места нет —

Точь-в-точь голодные проед лавкой хлебопека,

И шею все сломить готовы за билет.

Такие чудеса во власти лишь поэта!

Мой друг, теперь прошу: скорей ты сделай это.

Поэт

Не говори мне о толпе безумной —

Она иной раз вдохновение спугнет;

Избавь меня от этой давки шумной,

Влекущей мощно в свой водоворот;

Нет, тишины ищу я, многодумный, —

Лишь там поэту радость расцветет;

Там, только там божественною властью

Любовь и дружба нас приводит к счастью.

Что в глубине сердечной грудь лелеет,

Что просится на робкие уста —

Удачно ль, нет ли, – выйти чуть посмеет

На свет – его погубит суета!

Нет, лучше пусть годами дума зреет,

Чтоб совершенной стала красота!

Мишурный блеск – созданье вероломства,

Прекрасное родится для потомства!

Комик

Потомство! Вот о чем мне речи надоели!

Что, если б для него – потомства – в самом деле

И я бы перестал смешить честной народ?

Кто ж публику тогда, скажите, развлечет

Веселой шуткою, ей нужной, без сомненья?…

Нет, как хотите, а держусь я мненья,

Что весельчак заслужит свой почет

И что забавник не лишен значенья.

Кто интересен публике, мой друг,

Тот говорить с толпою может смело;

Увлечь ее – ему пустое дело.

Успех тем легче, чем обширней круг!

Ит