Котенок и звезды
Синклер Льюис
Синклер Льюис
КОТЕНОК И ЗВЕЗДЫ
Жертвы на сегодняшний день исчисляются в три тысячи двести девяносто человек, и с каждой новой телеграммой из Сан-Колоквина цифра эта растет, но пока еще не установлено, кто же был всему первопричиной: кондуктор ли трамвайного вагона № 22, или миссис Симми Долсон с ее толстокожим эгоизмом, или же Уиллис Стоудпорт, который погладил рыжего котенка с мутными молочными глазами.
Поступок Уиллиса Стоудпорта был лицемерным. Уиллис целый день гонял в салочки, вследствие чего был голоден и стремился заслужить милость своей мамаши, демонстрируя хорошее отношение к нашему бессловесному другу. В действительности он вовсе не жаждал хорошо относиться к бессловесному другу. Жаждал он коржиков. Отношение же его к котенку, которого звали Адольфус Джозефус Черномордик, было настолько неуважительным, что он потом уволок его в кухню и там попробовал опытным путем установить, можно ли утопить его в раковине, если посильнее отвернуть кран.
Но таково уж удивительно тонкое равновесие вещей в природе, где легчайший вздох спящего земного младенца оказывает воздействие на вращение солнц на расстоянии в десять миллионов световых лет, что ласка, выпавшая Адольфусу Джозефу Черномордику, положила начало целой цепи бедственных событий, которые теперь до бесконечности, будут сказываться на судьбах одной далекой звезды за другой. Смерть Наполеона на Святой Елене побудила двух-трех стариков почесать затылки и погрузиться в воспоминания. Падение Карфагена дало дешевый кирпич строителям нищих лачуг. Лицемерный же поступок Уиллиса Стоудпорта изменил ход истории.
Миссис Симми Долсон как раз была с визитом у матери помянутой космически зловещей фигуры по имени Уиллис Стоудпорт, впрочем, вполне обыкновенного белобрысого мальчишки, проживающего на Среднем Западе в городе Верноне по Скримминс-стрит. Почтенные матроны обсудили цены на масло, грехи новенькой кудрявой учительницы из семнадцатой школы и эти дурацкие новомодные идеи насчет воспитания. Миссис Долсон прислушивалась к проходящим трамваям, потому что Окдейлский трамвай ходит с перерывом в восемнадцать минут и если она пропустит следующий, то не успеет дома приготовить ужин. Но как раз в эту минуту, когда она, услышав трамвай, схватилась за шляпку, в комнату бочком вошел юный Уиллис, наклонился и погладил дремлющего Адольфуса Джозефуса Черномордика.
Вонзая в голову шляпную булавку, миссис Долсон умильно простонала:
– Боже, что за милый ребенок! Ну разве не прелесть?!
Мамаша Уиллиса сразу забыла, что собиралась поговорить с ним о пропаже медной шишечки с крышки мучного ларя. Она просияла и грудным голосом спросила своего отпрыска:
– Ты любишь киску, детка?
– Да, я люблю нашу киску; можно мне взять коржик? – поспешно ввернул юный Макиавелли, и Альдебаран, алая звезда, затрепетал в предчувствии беды.
– Ну разве не прелесть? – повторила миссис Долсон, потом спохватилась, что трамвай не ждет, и вприпрыжку умчалась.
Однако созерцание добродетели так задержало ее, что когда она достигла угла, Окдейлский трамвай уже тронулся и как раз проезжал мимо. Он был битком набит усталыми конторщиками, жаждущими вырваться на волю в Вернонские пригороды, но миссис Симми Долсон принадлежала к тому типу толстых, румяных эгоистов, которые весь город заставят томиться в ожидании, если им нужно купить конопли для любимой канарейки. Она отчаянно замахала руками и притворилась, будто бежит во весь дух.
Кондуктор вагона № 22 был добрый человек, отец семейства, он дал звонок и остановил трамвай за полквартала от угла. Пренебрегая сердитым рычанием семидесяти пассажиров, он продержал там вагон, пока пыхтящая миссис Долсон не поднялась на подножку, и тем самым отстал от графика на две минуты. Этого было вполне достаточно, чтобы они не поспели к стрелке у Севен-Корнерс и должны были пропустить три других трамвая.
Теперь вагон № 22 опаздывал уже на три и три четверти минуты.
Следующей ступенью в трагедии был мистер Эндрю Дискополос, известный владелец парикмахерской «Денди». Мистер Дискополос дожидался этого же Окдейлского трамвая. Он обещал жене быть к ужину д