Письма из деревни А. Н. Энгельгардта

Ангел Иванович Богданович

«Въ русской литератур? о деревн? «Письма» Энгельгардта стоятъ наравн? съ произведенiями Гл. Успенскаго, и въ 70-е годы, когда они печатались въ «Отечественныхъ Запискахъ», влiянiе ихъ, пожалуй, было даже больше. Ими не только зачитывались, – ихъ изучали и вели по поводу ихъ безконечные дебаты, на какiе способна только русская безд?ятельная интеллигенцiя. Они вызвали въ конц? концовъ особое, правда, слабое движенiе въ деревню «тонконогихъ», какъ прозвалъ самъ Энгельгардтъ являвшихся къ нему учиться интеллигентныхъ работниковъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

А. И. Богдановичъ

Письма изъ деревни А. Н. Энгельгардта

Въ русской литератур? о деревн? «Письма» Энгельгардта стоятъ наравн? съ произведенiями Гл. Успенскаго, и въ 70-е годы, когда они печатались въ «Отечественныхъ Запискахъ», влiянiе ихъ, пожалуй, было даже больше. Ими не только зачитывались, – ихъ изучали и вели по поводу ихъ безконечные дебаты, на какiе способна только русская безд?ятельная интеллигенцiя. Они вызвали въ конц? концовъ особое, правда, слабое движенiе въ деревню «тонконогихъ», какъ прозвалъ самъ Энгельгардтъ являвшихся къ нему учиться интеллигентныхъ работниковъ.

Ч?мъ же былъ вызванъ этотъ огромный эффектъ писемъ? Помимо условiй времени, сильно способствовавшихъ всякимъ народническимъ ученiямъ, объясненiя надо искать въ самихъ «Письмахъ». И теперь они производятъ удивительно св?жее, обаятельное впечатл?нiе непосредственной художественностью описанiя деревенскаго быта, правдой и искренностью, которыми проникнуты картины природы, жизни, типы работниковъ, характеристики животныхъ. Можно представить, какое впечатл?нiе должны были производить такiя письма, переносившiя читателя въ деревню, въ то время, когда мятущаяся душа этого читателя искала откровенiй въ произведенiяхъ гг. Златоврацкаго или Засодимскаго. Казалось, сама деревня раскрывалась на страницахъ «Отеч. Записокъ», нич?мъ не прикрашенная и подкупающая этой правдивостью. Письма подготовили появленiе «Власти земли» Успенскаго, и зат?мъ, вм?ст? съ этимъ наибол?е выдержаннымъ и законченнымъ произведенiемъ посл?дняго, создали народническое настроенiе, придали ему стойкую, опред?ленную форму и дали надолго пищу и содержанiе.

Энгельгардтъ прежде всего большой художникъ, и деревня влечетъ его оригинальностью своего уклада жизни, самобытностью и неподд?льностью. Какова она есть, такова и есть. Она не рядится въ чужое, не лжетъ, не представляется. Вся ея первобытная правда наружу, что и захватываетъ ц?ликомъ душу художника Энгельгардта. Онъ ничего не критикуетъ и все воспринимаетъ такимъ, каково въ д?йствительности, воспринимаетъ и радуется каждому новому открытiю, какъ своего рода Колумбъ, еще далекiй отъ мысли о важности этихъ открытiй. Онъ самъ становится простъ сердцемъ и наивенъ, какъ и мiръ, куда онъ вступаетъ, что и придаетъ его первымъ письмамъ такую чарующую прелесть. Отъ нихъ и теперь, спустя двадцать л?тъ, в?етъ св?жестью полей, запахомъ березы, курящагося овина, скотнаго двора, св?жераспаханной нивы. Когда онъ описываетъ почти животное ощущенiе весенней теплоты, испытываемое имъ посл? долгой, суровой зимы, вы вм?ст? съ нимъ, съ его коровами и телятами, переживаете тоже ощущенiе довольства и вновь возрождающейся жизни («Письмо» первое). Тутъ же, рядомъ, онъ рисуетъ единственную въ своемъ род? картину хожденiя «въ кусочки», и вы, какъ и авторъ, воспринимаете эту бытовую черту безъ возмущенiя, какъ н?что вполн? ум?стное и столь же присущее деревн?, какъ и эта весна со всей ея жизнерадостностью. Мiръ животныхъ у него ц?ликомъ сливается съ мiромъ людей, и васъ, какъ и автора, нисколько не поражаетъ такое слiянiе. Такъ оно есть, такъ надо и быть. По художественности изображенiя животныя у него даже лучше и ярче выходятъ. Напр., удивительно написанная исторiя собаки Лыски и ея плачевный конецъ.

Постепенно авторъ все больше и больше вникаетъ въ этотъ мiръ зоологическихъ существованiй, и тутъ-то въ немъ происходитъ перем?на. Изъ художника бытописателя онъ превращается въ пропов?дника. Прежде всего онъ раздражается вся