От Бреста до Мадеры
Константин Михайлович Станюкович
«Морские рассказы»
Константин Михайлович Станюкович
ОТ БРЕСТА ДО МАДЕРЫ
Птицею райскою засвистал в дудку боцман Никитич. Ревмя заревел он: «пошел все наверх на якорь становиться!» – мимоходом стеганул раза два легонько линьком закопавшегося молодого матроса Гаврилку и полетел реи править.
Повыскакали матросы смотреть, в какой это такой город входит корвет. Рады они были всякому городу. Пора стояла дождливая, осенняя; окачиваться холодно, а тело расчесалось – бани требует. Ну и опять же, верно, порт и не без кабаков, и не без тех кралей, что пленяют так матроса за границей и которой несет он, – если уж краля очень вальяжна, – всю свою наличную денежную заслугу.
«На ж тебе, мол, басурманская ты душа… Знай ты русского матроса и ндраву его не препятствуй».
И какая-нибудь Жюли или Матильда нраву матросскому не препятствует, исправно обирает его разгулявшегося и ведет с ним беседу деликатную, и так ведет (на то она и француженка), что и матрос беседу ее понимать может.
– Обходительна оченно, – говорит после молодой матрос Гаврила у себя на корвете, – и бестья ж эта, я вам, братцы, скажу, французинька… Так вот тебе и чешет по-нашему, так и чешет… «Рус, говорит, люблю; рус, говорит, бон». Ну и опять же: ласкова, шельма, знает, как тебя ублажить.
Слушают ребята эти лясы и одобрительно ухмыляются.
– Гличанки – те варварки, горды, – замечает пожилой марсовой Андреев, – морду от нашего брата воротят.
– Чистоту, Кирилыч, любят. Ономнясь, я вам скажу, Фокина по роже съездила одна гличанка-то… «Зачем, говорит, нетверезое ты экое рыло, целоваться, мол, лезешь!» То-то, ребята сказывали, смеху было.
Разбрелись матросы по палубе и глядят да поглядывают на скалы, между которых тихим ходом идет корвет.
Невесело что-то подходили мы к рейду. Стоял пасмурный осенний день. Мелкий назойливый дождь мочил немилосердно, словом, погода вполне подходила к неприветливым серым скалам с рассеянными на них батареями, где мерно шагали по эспланадам [1 - Эспланада – здесь: незастроенное пространство между крепостью и ближайшими городскими постройками.] закутанные в серые плащи часовые.
Корвет входил в Брест [2 - Брест – город и порт на западном побережье Франции.].
– Чтой-то за город будет, братцы? – спрашивают друг у друга матросы, – гличанский или хранцузский?
– Кто его знает, братцы, какой он такой.
– Это Брест-город, – говорит кто-то, – хранцузского королевства порт. Веселый, ребята, порт. Я был там, как на «Баяне» ходили, кабаков-те… Кабаков-те сколько…
– А скажи, брат, бани там есть? – спрашивает Гаврила.
– Бани-то? Бань нету.
– Штоб им пусто было! И видно нехристей. Нигде этто бань нету. В Киле [3 - Киль – немецкий город и порт, расположенный у входа в Кильский канал со стороны Балтийского моря.] не было… И опять в Бревзене [4 - Бревзен – правильно: Грейвзенд – город на восточном побережье Англии.] не было, и теперче нету. И што ты станешь делать? С Кронштата не мымшись. Поди, так и насекомая заведется.
– Звестно она в грязи живет, – замечают матросы.
– Так как же быть, братцы?
– Ванные есть в Бресте, помыться можно.
– Што с нее толку! В ванной не пропреешь. Одна слава – мытье… Ребята ходили в эти ванные, сказывали, что дрянно.
– Ну, Гаврилка, теперича ты бань нигде не увидишь, все пойдут ванные.
– Ишь ты!..
– А то станет жар, и такой, братец ты мой, жар, што ты места не найдешь, ровно пекло пойдет, а в воде кит-рыба и акулье плавает, дай только подальше зайтить. И хоша окачиваться станешь, все без толку, потом) вода там горяча, в тропиках-то, – объясняет Кирилыч.
– Это город значит такой, Тропики?
– Это страна такая… ну и зовется по-ихнему тропиками…
Разговаривающие замолкли… Мимо проходил офицер…
– Так в Бресте бань нету? – немного погодя снова начал Гаврила.
– Ишь пристал… Сказывают – ванные…
– Ну тебя с богом, с ванными!
– Гляди, братцы, кораблей-то сколько!..
– А и так… вона и город!..
– На контра-брас на правую! – рявкнул в это время Никитич и кстати обозвался.
Разговоры на баке прекратились. Матросы молча трекали снасть…
Рейд начал открываться. Корвет п