Секс в искусстве и в фантастике
Михаил Меерович Бейлькин
«Секс в искусстве и в фантастике» – первоначальный вариант книги М. М. Бейлькина «Секс в кино и литературе».
Знаменитая «Лолита» – что Владимир Набоков хотел сказать в ней читателю? Что собирался скрыть от него? О чём не догадывался и сам автор книги?
Гениальные фильмы – «Солярис» Андрея Тарковского и «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика – о чём они?
В чём сущность любви? Какие критерии позволяют отличить её от любых иных видов половой психологии и сексуальных взаимоотношений людей?
Как половые извращения: садомазохизм и педофилия выглядят в свете искусства? Что помогает мужчинам подавлять опасные и преступные сексуальные желания, не позволив им реализоваться?
Каковы печали и радости людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией и как они отражены в искусстве? Как избавиться от невротических расстройств, словно тень сопровождающих девиации?
Михаил Бейлькин обсуждает эти проблемы, анализируя творчество Владимира Набокова, Оскара Уайльда, Урсулы Ле Гуин, Эдуарда Форстера, Гая Давенпорта, Гора Видала, Ежи Анджеевского, а также фильмы, снятые по романам Станислава Лема и Энтони Бёрджесса.
Михаил Бейлькин
Секс в искусстве и в фантастике
Вступление
Несколько лет назад мне удалось записать на телевидении передачу из цикла «Секс и культура», посвящённую фильму Андрея Тарковского «Солярис». Накануне её выхода в эфир я узнал о приезде в Челябинск знакомой журналистки, работающей на московском телевидении. Её заслуженно считают знатоком мирового кинематографа вообще и фильмов Тарковского в особенности. Уж её-то тема «Соляриса» заинтересует наверняка, решил я. Однако известие о предстоящей передаче было встречено с обескуражившей меня сдержанностью:
– Как странно, что вы надумали искать сексуальные проблемы именно в «Солярисе»! – пропела журналистка в телефонную трубку. – То есть, конечно же, там есть место и для взаимоотношений между полами, но это вовсе не главная тема фильма. Тарковский выше секса, он – прежде всего философ.
В тоне моей собеседницы угадывалась снобистская уверенность в том, что я взялся не за своё дело.
– Впрочем, – продолжала она, – знаменитый священник отец Александр Мень опубликовал статью с богословской трактовкой «Соляриса». Почему бы, в конце концов, и сексологам не проявить свой профессиональный интерес к Тарковскому?! Что ж, спасибо за приглашение. Я посмотрю вашу работу!
После выхода передачи в эфир тон моей знакомой заметно потеплел. Она нашла анализ «Соляриса» крайне интересным и попросила у меня видеозапись для более тщательного просмотра. То, что последовало за этим, оказалось полной неожиданностью: она обратилась ко мне за врачебной помощью, посвятив меня в свои нешуточные сексуальные трудности.
Запреты, принятые в советское время, делали недоступным для российских читателей и зрителей огромный пласт первоклассных произведений литературы, кинематографа, театральных постановок, посвящённых печалям и радостям людей с нестандартной сексуальностью. Многие из деятелей искусства с необычайной искренностью и правдивостью открыли миру свои собственные тайны. Их творчество выявило и те душевные переживания, которые зачастую не осознавались самими писателями, поэтами, сценаристами и режиссёрами, вытесняясь из их сознания по особым психологическим законам. Между тем, они-то задевают за живое читателей и зрителей больше всего.
Кто-то воспринимает такие откровения как нечто очень важное и нужное, кто-то, напротив, видит в них пропаганду разврата, попытку самооправдания «моральных уродов и извращенцев». С неизбежностью возникает почти библейский вопрос: «Что есть истинная норма в сексе?» Ссылки на естественность или неестественность тех или иных форм полового поведения не выдерживают никакой критики. Если гомосексуальная активность наблюдается у представителей почти всех животных видов, то можно ли говорить о её неестественности у человека? «Понятие сексуального поведения, укладывающегося в границы нормы, является более широким, чем понятие типичного сексуального поведения», – предупреждает знаменитый польский сексолог Казимеж Имелинский.