Честное слово

Роберт Альберт Блох

Роберт Блох

Честное слово

В 14.27 Хомер Ганс, банковский кассир, вошел в кабинет своего босса, президента Первого национального банка.

– Хочу вам кое-что сказать, – пробормотал он в некотором замешательстве. – Это касается резервного фонда. Я украл из него 40000 долларов.

– Вы – что сделали?!

– Я растратил сорок тысяч долларов из резервного фонда, – уже более уверенно повторил Хомер. – Между прочим, я несколько лет этим занимаюсь, и никто ничего даже не заподозрил. Около трети денег я проиграл на бегах, а остальная часть пошла на оплату одной уютной квартирки. Глядя на меня, никак ведь не подумаешь, что я содержу блондинку на стороне, верно? Хотя, может быть, вы бы и подумали, если б знали, каково бывает дома.

Президент нахмурился:

– Ну, мне ли не знать, каково может быть дома… – И сделав глубокий вдох, он выпалил: – Я ведь тоже, между нами говоря, содержу блондинку. Правда, она у меня крашеная.

Хомер помолчал, потом, вздохнув, грустно признался:

– Если уж начистоту, то моя – тоже крашеная.

Между 14.28 и 14.43 произошло довольно много интересных событий. Образцовый племянник заявил своему богатому пожилому дяде, что тот может катиться к черту и больше не портить ему жизнь. Не менее образцовый муж сообщил своей жене, что давно ненавидит и ее, и детей и искренне желает всем им скорой смерти. Продавец-виртуоз в обувном магазине посоветовал покупательнице не тратить время на примерку туфель малых размеров, а пойти и купить себе пару солдатских сапог. В одном из консульств иностранный дипломат запнулся в середине цветистого тоста и молча вылил содержимое своего бокала на лысину американского представителя.

И…

– Господи, боже мой! – воскликнул Уолли Тиббетс, главный редактор «Дейли экспресс». – Неужели все с ума посходили?

Репортер Джо Сэттерли молча пожал плечами. |

– За девять лет работы в этой газетенке мне еще ни разу не приходилось останавливать пресс. А сейчас хоть выкидывай полтиража и начинай печатать заново. Но нам придется сидеть и ждать, пока наконец не выяснится, что к чему. У меня сейчас великолепного материала на двадцать первых страниц – и я ничего не могу пустить в номер: слишком невероятно.

– Что, например? – невозмутимо спросил Сэттерли.

– Да что угодно. Вот, пожалуйста: наш сенатор только что сделал заявление о своей отставке – утверждает, что не соответствует должности. Профсоюзный деятель, недавно построивший для своего союза новое огромное здание, взял и застрелился. Полицейские участки не справляются с потоком людей, которые желают срочно сознаться во всевозможных преступлениях – до убийства включительно. И это еще не самое поразительное – вы пойдите, послушайте, что творится в отделе рекламы. Никто уже не хочет помещать объявления, наша рекламная полоса пустует. Три крупнейших в городе торговца подержанными машинами только что расторгли с нами договор.

– Так что же все-таки происходит? – довольно равнодушно поинтересовался Джо Сэттерли.

– Вот это я и хочу узнать. И как можно быстрее. – Уолли Тиббетс поднялся. – Найдите кого-нибудь, кто может все объяснить. Например, в университете. Лучше всего начать с факультета естественных наук.