Абориген-дайджест

Андрей Кузечкин

Это документальное повествование о жизни сельского учителя впервые появилось на страницах журнала «Октябрь» (в сокращённом виде) и получило премию журнала за 2006 год. Полная версия публикуется впервые! «Читая о буднях современной русской „бурсы“ (аллюзию на Помяловского Кузечкин дает уже в эпиграфе к публикации), и смеешься, и плачешь над удивительным „циническим реализмом“ этой прозы», – Юлия Качалкина.

Андрей Кузечкин

Абориген-дайджест

Воздвиженский подходит к висящей на стене ландкарте, берёт в руки кий и начинает путешествовать по европейской территории.

– Ну, поезжай, мой друг.

– Европа, – начинает друг.

– Раз, – считает учитель.

– Азия.

– Два, – считает учитель.

– Гишпания, – продолжает камчатник, заезжая кием в Белое море, прямо к моржам и белым медведям.

Раздаётся общий хохот. Учитель считает:

– Три.

    Помяловский «Очерки бурсы»

Цинический реализм как он есть

– Ну что, пойдёшь в армию.

Подобрав отвисшую челюсть, автор этих строк робко поинтересовался:

– Как это?

– Пойдёшь в армию. Весной.

– А отсрочка? По закону положена отсрочка!

Военком открыл лежавшую на столе брошюрку и прочёл статью Закона, гласившую, что работающий в школе педагог подлежит призыву на действительную воинскую службу по окончании учебного года – в весенний призыв.

– Разрешите? – Я пробежался глазами по строчкам и на той же странице отыскал другую статью, куда более соответствующую моему случаю: учитель с высшим педагогическим образованием, работающий в сельской школе, получает отсрочку от военной службы на всё время работы – то есть, вообще не призывается.

Твердолобый милитарист отказался считать меня человеком с высшим педагогическим образованием:

– Как называлось твоё учебное заведение? Нижегородский Государственный Университет. Где слово «педагогический» в названии? Нету.

– Что же, – говорю, – меня все эти годы обманывали, когда говорили, что я получаю высшее педагогическое образование? Да и ваш коллега из военкомата города Бор подтвердил, что я имею по закону отсрочку как сельский учитель.

Военком замолчал. Я почти слышал, как в бронетанковой башке со скрипом вертятся какие-то колёсики.

– Ну, – сказал он неуверенно. – Во-первых, тебе нужно принести справку, что твоя школа является сельской…

– Пожалуйста!

Получив требуемое, военком куда более нерешительно, совсем не по-армейски, добавил:

– А ещё нужна справка, что ты действительно там работаешь…

– Извольте!!

Он мялся:

– Всё б ничего, но вот название твоего университета. Было бы слово «педагогический», вопросов бы не было… Ладно, сейчас, чтобы все вопросы отпали, позвоним адвокату.

С юристом говорил недолго, поглядывая на ксерокопию моего диплома:

– Тут парень претендует на отсрочку… Закончил ННГУ… Специальность – филолог, преподаватель. Да, есть слово «преподаватель». Да, – военком повесил трубку и как ни в чём не бывало произнёс:

– Ну что же, работай сколько душе угодно. Никто тебя не побеспокоит.

И произнёс небольшую речь следующего содержания: я, мол, считаю, что каждый парень должен послужить в армии, но согласен также и с тем, что каждому – своё.

Этакий вояка-либерал!

Из здания я вышел еле живой, доплёлся до склона холма, на котором стоит городок – центр небольшого района, затерянного в глубине области. Здесь, в пяти минутах ходьбы от военкомата, была отличная скамеечка, с которой можно было полюбоваться на реку Ветлугу. Долго приходил в себя. Тело моё, хлебнувшее могильного холода, вновь набиралось жизненных сил.

Вот и начало моей небольшой книги. О чём она?

Классический сюжет «деревенской» прозы: юный, полный знаний, светлых надежд и любви к своей профессии, самоотверженный учитель прибывает в сельскую местность, надеясь обрести в лице деревенских детей плодотворную благодатную почву для собственных педагогических разработок. Разумеется, реальность оказывается суровей, чем он предполагал. Долгое время молодого преподавателя никто не принимает всерьёз – ни коллеги, ни ученики – но он упорно работает над собой, ищет новые пути к ребячьим сердцам, штудирует специальную литературу… И вот случается чудо: дети, з