Записки книготорговца

Ирония моей профессии заключается в том, что хотя я каждый день нахожусь среди книг, большую часть знаний о них я получаю от моих покупателей. От тех самых покупателей, которых мне всегда в первую очередь хочется заставить замолчать.

„Интересное“ для разных людей значит разные вещи.

Когда я наклеивал ценники на книги, ко мне подошел пожилой человек и спросил: «Вы
можете мне помочь? Я ищу книги, которые могли бы мне помочь в жизни». Я почти уверен,
что он не заметил иронии, содержащейся в его вопросе, и спросил, какие именно книги он
ищет. Он ответил: «Я не знаю».

К прилавку подошёл покупатель, который сказал, что у него всегда были „отношения“ с книгами, и спросил, какие отношения с книгами у меня. Я не смог ответить – просто не знал, что сказать или в чём эти отношения заключаются.

В четыре часа к прилавку подошел покупатель-американец и спросил: "У вас есть старые карты?"

Тихое утро. Спокойствие нарушилось в 11. Немолодая женщина в пальто с капюшоном начала кричать своему мужу:
- Барри!..Барри!..Барри!..

После обеда зашла женщина с видом школьной директрисы на пенсии, принесла коробку
книг. В коробке было мало интересного, однако я выбрал две книги, которые был хоть какой-
то шанс продать: потрепанные «Песни Гебридских островов» (Songs of the Hebrides) и старый
школьный атлас. Предложил за них 10 фунтов. Она тут же схватила книги, быстро пошла к
выходу и на ходу сказала: «В таком случае я просто отдам их в благотворительный комисси-
онный магазин».11
Завтра пойду я в этот благотворительный магазин и куплю эти книги там за пять фунтов.
Существует такой тип людей: они думают, что все хотят их ободрать как липку, и считают, что
если вещи, за которые им предлагали деньги, они отдадут кому-то бесплатно, то тем самым
накажут того, кто хотел эти вещи у них купить. Однако мир устроен иначе.

Не знаю, возможно ли вообще – после того, как некоторое время поработаешь в букинистическом магазине, – услышать, что принесли шесть коробок старых книг, и при этом не захотеть тут же в них заглянуть и узнать, что внутри.

Когда я ел тост, к прилавку подошёл покупатель и сказал: «Три вещи: закон, философия, духовность». Я похвалил его за то, что он так хорошо умеет считать. Он смерил меня презрительным взглядом и ушёл.

Если бы Огастес Мур, написавший этот вымышленный дневник Бакстера в 1942 году, мог предвидеть, насколько заметнее число книжных магазинов сократится за десятилетие после 2005 года, то он, несомненно, пришёл бы в ужас.

Книга стоила 4,50 фунта. «Вы не можете просить, чтобы я вам столько заплатила, в наше трудное время». Явно она и не подозревала о том, что книжные магазины страдают от превратностей „нашего трудного времени“ больше, чем другие.

Еще один маленький мальчик нашел книгу без ценника и рассказывал своей сестре, что именно так мы "вынуждаем людей покупать книги": Чтобы они подходили к прилавку и спрашивали, сколько стоит книга, а мужчина - полагаю, отец мальчика - спросил: "Ваш магазин называется The Bookshop, потому что в нем полно книг?" На что живут эти люди?

Как книготорговец я предпочитаю, что они [книги] были как можно в лучшем состоянии, а вот у Старушки другое и более интересное мнение на этот счёт. Она сказала: «Я люблю читать книги, которые читали уже много людей. Я люблю загнутые уголки страниц, потому что мне интересно: почему человек закончил читать в этот момент? Что случилось? Ему надо было покормить кошку? Или полиция постучала в дверь сказать, что погиб твой муж? Или тебе просто надо было в туалет? Все эти вещи напоминают о других людях, которые читали эту книгу».

Близко мне и описание того, как мистер Памфрестон обходится с книгой: людей, которые постоянно имеют дело с редкими изданиями, видно сразу. Они всегда поддерживают переплетные крышки, чтобы не порвать фальчик, снимают книгу с полки осторожно, чтобы не испортить каптал. Поработав некоторое время с редкими книгами, начинаешь замечать, как небрежно обращаются с ними несведущие люди.

Нет, я вовсе не отношусь к тем, кто не любит учиться. Просто если ты работаешь по найму за зарплату, то «обучение» непременно означает, что три дня надо ходить и слушать кого-то, кто сообщает тебе очевидные вещи, в то время как ты думаешь обо всех полезных делах, которые можно было бы сделать за это время. Это одна из причин, по которой я никогда больше не хочу ни на кого работать. Главная причина же заключается в том, что ни один человек в здравом уме не примет меня к себе на работу.

К прилавку подошел покупатель и спросил, есть ли у нас миниатюрные книги. Я показал ему застекленный шкаф с табличкой «Миниатюрные книги». Он посмотрел сначала на шкаф, потом на меня и сказал: «Все это я уже видел». Так случается нередко: люди почему-то думают, что у нас существуют тайные запасы «хороших товаров», которые мы совсем не хотим продавать.

Запах, атмосферу и роскошь человеческого общения пока по-прежнему могут предложить только настоящие книжные магазины.

Покупатель: — Я не оставлял у вас расписание приливов и отливов?
Я: — Я никогда вас раньше не встречал.
Покупатель: — Не важно. Вы продаёте расписания приливов и отливов?
Я: — Нет.

Если вы немного поработаете в книжных магазинах, то НИКОГДА не будете никого просить оказать вам любезность донимать вас историями.

Иногда бывает, кто-то сообщает тебе о смерти постоянного покупателя, и только тогда ты вспоминаешь, что он давно уже не заходил в магазин.

Рисунок Альма-Тадемы, который я обнаружил в «Катрионе» на прошлой неделе, продан за 145 фунтов стерлингов, а это в пять раз больше, чем я ожидал. Так уж причудливо устроена торговля старыми книгами: кусок бумаги, найденный в книге стодвадцатилетней давности, может оказаться дороже, чем сама книга.

Незадолго до этого я купил модель человеческого скелета в натуральную величину. Я собирался подвесить скелет под потолком (не знаю почему, но он там до сих пор и висит и играет на скрипке), но сначала временно посадил в одно из кресел возле камина, вложив в его костлявые пальцы книгу «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза. Вдруг из глубины магазина я услышал раскаты смеха. Вскоре появился Джефф и объявил: «Надеюсь, что, когда настанет мой час, меня найдут именно в таком виде».

В новостях сегодня утром был репортаж о четверых мужчинах из Гонконга, которых увели из книжного магазина в неизвестном направлении за распространение литературы, критикующей политический режим Китая. Книготорговля - опасное дело. К счастью, в Уигтауне опасности носят всего лишь финансовый характер.

До того как я купил магазин, тут работала женщина по имени Джойс. Ее жесткий сарказм обижал всех, кроме меня. Она все время называла Тони «грязнильщиком окон». Это замечание, как и большинство ее замечаний о жизни, было несправедливым.

Мы с Фло разбирали вновь поступившие книги, и я нашел еще один экземпляр книги «Последние слова знаменитостей». Пока что мои любимые – слова Герберта Уэллса, которые он сказал медсестре: «Уходите. Со мной все в порядке».

В одиннадцать часов зашли родители поговорить. Разговор затрагивал мамины любимые темы: кто умер, кто умирает и у кого деменция.

После закрытия магазина пошел в универсам за хлебом. Оказалось, что из-за наводнений люди в панике (мы действительно отрезаны от мира), скупили все продукты, и полки были совершенно пустыми. Дома поскреб в шкафах, нашел муки и дрожжей и попробовал испечь хлеб сам. В результате получилась такая плотная масса, что, полагаю, я изобрел новое вещество. Элементы Периодической системы, посторонитесь, дайте дорогу байтеллию.

Насколько я припоминаю, никаких серьезных последствий для меня не было. Хотя, возможно, наказанием мне стали те последующие 14 лет, что я работаю в книготорговле.

Незадолго до закрытия покупатель остановил меня возле отдела географии и сказал: "Наверное, этот вопрос покажется вам странным, но... (многозначительная пауза, затем шепот) есть ли у вас книги на голландском языке?" Должен признать, что я слышал и более странные вопросы. Наверное, это был какой-то пароль.