Вера и рыцарь ее сердца. Книга четвертая. Жизнь без десерта

Владимир Де Ланге

Когда человеку все время некогда, он занят работой, делами, детьми, а тут еще беды проверяют на прочность, тогда ему часто не до любви. Печально, когда не ищут друг друга две разделенные судьбою души: она – прозябает где-то в Сибири, а он, как голубь, свободен и счастлив, но проживает на другом конце земли. Но хватит ли духа у них обоих отправиться на поиски долгожданной любви, кто им поможет найти друг друга, кто встретится им на этом пути?

Владимир Де Ланге

Вера и рыцарь ее сердца. Книга четвертая. Жизнь без десерта

Часть 1

Глава 1

К закату дня мороз крепчал и подгонял хозяйку деревенского особняка быстрее кидать постиранное белье из тазика на натянутые веревки. Мокрое белье тут же коробилось, и вода, стекающая с постиранных рубашек и штанов, моментально превращалась в причудливые сосульки.

Ветер нехотя раскачивал бельевые веревки, за высоким забором сгущались сумерки. Зимний вечер задержался было над двором, по которому шустро бегала ладная хозяйка, но ненадолго, и над таежной деревенькой воцарилась ночь.

Закончив стирку, Вера вышла из бани, потянулась, осмотрелась, и вновь принялась за дело. Теперь она бегала по всему двору, ловко огибая высокие сугробы, то с ведрами воды, то с бадьей распаренного зерна, то с охапкой дров на руках. Хоть и одежда на Вере хранила городскую принадлежность: вельветовые штаны ярко зеленого цвета, драповый берет, припорошенный соломенной крошкой, синяя импортная куртка, подвязанная по талии шпагатом; но в сноровке деревенским женщинам она не уступала.

Напоследок, Вера протащила корыто с коровьими лепешками сначала по двору, потом тащила его через узкий проход между баней и туалетом, за которыми открывалось заснеженное картофельное поле, а, вывалив свежайший коровий навоз из корыта на снег, как удобрение под будущий урожай, вновь запела прилипшую к ней в тот вечер песню: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня, … не морозь меня, моего коня …»

Двор, огороженный забором и деревянными пристройками, освещала тусклая лампочка над крышей дома. Протоптанные во дворе дорожки, с высоты птичьего полета, могли показаться звериными тропами, веером расходящимися от крыльца добротного дома, сделанного из бруса. Каждая тропинка имела свой пунктам назначения.

Самые протоптанные дорожки вели к стайке, бане и колодцу, а узенькие извилистые – к туалету и гаражу, зато от крыльца к воротам можно было дойти по тротуару, состоящему из двух широких досок. Тротуар, гордость хозяйки, каждое утро ею очищался от снега метлой, он проходил вдоль стен дома и имел форму прямого угла. Остальные тропки расчищались по необходимости и большей частью протаптывались сами по себе.

Перед королевским крыльцом дома стоял прислугой деревянный навес, между ними пролегла даже не дорожка, а что-то вроде хорошо утрамбованного бульвара. Под деревянным навесом стояла нескладно сложенная поленница, а перед поленницей – чурка с топором-кувалдой в кривом распиле. С западной стороны дровяной навес подпирался стайкой, а с восточной – почерневшей от времени баней.

Баня и стайки были срублены из бревен, и имели такой старообрядческий вид, что вызывали у Веры необъяснимую тоску по царскому времени. Как в бане, так и в стайке имелись оконца, если оконце в стайке выходило на картофельное поле, чтобы через него выкидать свиной навоз, то оконце в бане глядело на внутренний двор, чтобы парящему было видно крыльцо дома, и под банным окном высился большом сугробе, где находилась собачья будка.

В метре от бани стоял дощатый туалет, который одним боком навалился на гараж, построенный Вериным папой для машины, но машины там не было, машина стояла в центре двора, заваленная снегом, в которой кошка по весне выпестовала свое потомство. Туалет был сколочен из досок рабочими больницы, но Верин папа закрыл дырку в поле самодельным унитазом и украшением туалета была фабричная туалетная крышка. Хорошая вентиляция нужника достигалась дверными щелочками, через которые хорошо проглядывался весь двор.

С восточной стороны двор был огорожен забором, который подпирала поленница, а с з