Дому моего детства

Здравствуй, дом моего детства —

Горстка бревен в худой городьбе.

Ты прости мое черствое сердце,

Что нечасто болит о тебе.

Столько «было» гвоздями забито!

Поросло нереальностью сна.

Горько теплится в окнах разбитых

Прошлой жизни моей тишина.

Отшумели шальные гулянья,

Отрыдались молитвы в ночи,

Отклубилась наивность мечтаний

Под тугое гуденье печи.

Растащили последний хламишко…

Под окошком сирень не цветет…

Чуть живой, но упрямый домишко

Все хозяюшку преданно ждет.

Все глядит на дорогу уныло

Постаревшим седым бобылем…

То ли дом он, а то ли могила

Той эпохи, что прожита в нем.

Любовь Новгородцева, участница третьей части

народной летописи

(с. Евгащино Большереченского района Омской области)

По воспоминаниям Аскольда Засыпкина

Родился в г. Кокчетаве, живёт в г. Хабаровске

«Только память способна соединить прошлое с настоящим и уберечь от ошибок в будущем. Она делает нас духовно сильными и непобедимыми…

В Большеречье в доме с большими окнами, белыми резными ставнями жили Пономаревы, родители мамы. Дом и сегодня стоит там же, на ул. Кооперативной. Старенький, по окна ушёл в землю – осиротел.

Дедушка и бабушка Пономаревы, их внуки Владимир, Михаил, Люба

В годы войны отца нам заменил дедушка, Пономарёв Пётр Васильевич (1883 г.р.), –  вспоминает Аскольд Владимирович. –  В Большеречье они приехали одними из первых из Поволжья. Дед умел всё: срубить дом, подоить корову, построить лодку, сложить печь. Был отзывчивым, люди его уважали, обращались за советом или просьбой. С братьями Степаном и Никифором, сестрой Анной жили они дружно, на одной улице. К Большой речке сбегали их огороды, там же стояли бани, у причала – лодки.

Мама с сыновьями Аскольдом и Артуром. 1937 г.

Бабушка Анна Александровна (1883—1976 гг.), дев. Гольская, была полячкой, о своих родных не рассказывала. Красивая: открытые серо-зеленоватые глаза, прямой тонкий нос, тугая коса уложена на затылке. И в почтенном возрасте была опрятна, ухоженна, приветлива. Дед говаривал: «Моя бабушка сто сот стоит». Жили они честно, скромно.

Мой дед по отцу, Засыпкин Пётр Павлович, после окончания Томского ветеринарного института поселился в Кокчетаве. Жена его Елена Николаевна была непростого характера, гордая, с чувством величия. Нам мало рассказывали о ней. Лишь спустя годы я узнал: Елена – приёмная дочь томского купца первой гильдии.

Засыпкины Пётр Павлович и Елена Николаевна

В их семье было шестеро детей: Иннокентий, Галина, Алевтина, Владимир, Пётр, Зинаида. Когда Володя, мой отец, женился, дед дал наказ: «Первого сына назовёшь Артуром, второго Аскольдом. Остальных как захочешь». Наказ был выполнен…

Началась война. Мне шесть, брату Артуру – семь, младшему Петру год. Отец директор школы-семилетки в с. Пустынное Большереченского района, мама учитель начальных классов. Школьный летний лагерь срочно закрывали, продукты сдавали. На белые простыни горами сыпали сухофрукты, но нам не позволили даже приблизиться к изобилию. Было очень обидно!.. Отец ушёл на фронт, мама осталась одна с пятью малыми детьми на руках. Ей было двадцать семь лет… Дома мама приобщала нас к работе. Была, когда нужно, строга, требовательна. Но всегда заботлива и очень нежна. Учила не раскисать перед трудностями, быть честными. Готовила нас к предстоящей жизни. Милая Мама, как же ты была мудра и упорна. Спасибо тебе за науку!..

Люба, Анатолий, Аскольд, Артур

Село Пустынное. Засыпкина Евдокия Петровна и её четвёртый класс. 1943 г.

Однажды мы с Адькой собрались на фронт, как Ваня Солнцев, сын полка. Взяли немного хлеба, луковиц да картошин. У калитки нас перехватила мама. Адька убежал, а я во всем признался. Два дня мы ждали брата. Маме стало плохо, у нее было больное сердце.

Я нашел Адьку в заброшенной церкви за селом, иногда туда забредали куры. В этом «курятнике» под полом Адька коротал две ночи. Запас «фронтовой» еды он смел в первую же ночь…

Мама простила нам дурацкий поступок. Так бесславно закончился наш поход на войну.

Папа и мама

Хлеб ели не каждый день. Когда мама пекла, я сидел возле чувала, терпеливо ждал. Первый кусочек на пробу доставался мне