Опухоль

Зеленый змей нам подымая настроение,

уносит наши души от мирских забот.

Лишь после понимаем без сомнения,

что мы как тот плешивый кот.

Осознаем себя мы перед поколением,

что лучше быть нам как облезлый крот.

Чтобы не видеть все наши страдания,

а лучше осязать поступков покаяние.

    /Stran nuk/

Вступление

С-Петербург. Елизаветинская больница.2010 г.

Уже почти третьи сутки я лежу в палате №6 онкологического отделения, с ужасом и трудом осознавая, что срок моей жизни, а так же нахождения на этой грешной земле, по точным подсчетам некоторых, обитающих тут эскулапов, остался очень маленький, даже можно сказать что никакой. Я лежу под капельницей, у меня не прекращает сильно болеть затылок, голова кружится, горло пересохло, то и дело бросает в жар и в холод. Стрелки моих биологических часов не то что начали крутиться в обратную сторону, а вообще готовы вот-вот отвалиться. Это подтвердила даже самая близкая подруга моей жены – Тамара Эдуардовна Зацепина. Она работает в этом отделении главным врачом и, даже является нашей давней соседкой по лестничной площадке.

Реанимируя в своей больной голове, реконструкцию приведших меня к этому событий, я не мог поверить, что все это стало всего лишь результатом продолжительно-бурной, банальной, бытовой пьянки с клоунами, на почве которой и развилась моя болезнь. Я никак не мог уснуть и только впадал в непродолжительное забытье, вспоминая свою жизнь недельной давности. Как ни странно, но вспоминать мне было очень трудно. Мысли то и дело путались и очень многое было в белых пятнах. Я совершенно не помнил как попал в эту больницу, а так же то что этому предшествовало и способствовало.

1

Как обычно бывает в моем отпуске, начавшемся в начале осени, я хотел встать в 8.30 утра, но этот день был не такой как все. Этот день был необычным, особенным. В связи с этим мне пришлось вставать несколько раньше. Моя жена Галя сегодня в срочном порядке уезжала в Анапу, по причине ухудшения здоровья ее близняшки сестры Дарьи, оставляя меня на дачную пору одного, что для меня было не просто редким везением, а большим праздником, хоть на днях и должна была состояться наша годовщина, но похоже что праздновать наш 5 летний юбилей, мне предстояло в гордом одиночестве, как и убирать пускай и небольшой, но все таки дачно-удачный как всегда урожай. Я совершенно забыл когда в последнее годы оставался один дома хоть на несколько дней. Моя жена как и я была крупной, но стройной брюнеткой. Нам было чуть более 25 лет, но по причине может быть нашей работы, а может еще чего, но мы пока что не особо горели желанием обзаводиться детьми. Работали мы дизайнерами в одной скучно-нудной как мне кажется конторе.

– Яшенька миленький, ты еще долго будешь возиться с моим чемоданом? У меня похоже что начало появляться в душе подозрение, что паровоз меня явно не дождется, показав мне зад своего последнего вагона! -со свойственным для моей жены нетерпением, пропела она своим голоском, стоя у зеркала и продолжая спокойно красить тушью свои ресницы.

– Понимаешь Галина! Твой чемодан давно просится на свободу, на помойку! Он не закрывается из-за заедания замков! -оправдывался я, сидя на полу в одних трусах и с тоской поглядывая в окно, на пробивающиеся через занавески солнечные лучи, да покачивающиеся от небольшого ветерка ветви березы, начинающие уже немного желтеть.

Галя хотела было по поводу чемодана что-то сказать, даже повернулась ко мне всем телом да так резко, что пояс ее розового халата развязался, показывая для меня все ее прелести. Под халатом как обычно было только ее стройное, голое тело. Ее черные как смоль волосы были спрятаны под розовое, банное полотенце, которое было намотано в виде тюрбана на голову. Даже не пытаясь запахнуть полы халата на прежнее место, Галя подбоченилась и встала в угрожающую стойку, расставив на ширину плеч свои длинные ноги, постукивая носком розового тапка правой ноги по полу, при этом груди ее окончательно вывалились. Я от увиденного широко, одобрительно улыбнулся. Галя даже не успела в мой адрес сказать ничего грозного, а я от увиденного одобрительно воскликнуть. Нас отвле