Бессонные ночи в Андалусии

Ирина Петровна Безуглая

«Бессонные ночи в Андалусии» – это сборник рассказов и повестей, объединенных одной темой, которую кратко можно выразить, используя призыв А. С. Пушкина: «…Поговорим о странностях любви…». Рискнем предположить, что поэт подразумевал «странность» как таинство любви, – того высшего проявления чувств, которое охватывает человека целиком, проникая и достигая самых глубоких и скрытых уголков души.

И часто это происходит не потому, что…, а вопреки всему. За тысячи лет существования человеческой цивилизации написаны миллионы строк о любви, но тайна ее появления остается скрытой. Возможно, любовь – это Дар Божий, созидательный и творческий. Не всем он дается, не всегда с ним справляются. Каждый рассказ, включенный в данный сборник – это оригинальная история любви, которая не всегда приносит радость и безоблачное счастье, не редко – мученье и страданье. Но даже и в этом случае, человек испытывает момент истинного катарсиса – он очищается любовью.

Ирина Безуглая

Бессонные ночи в Андалусии

© Текст: Безуглая Ирина Петровна, 2019

© Издательство «Aegitas», 2023

eISBN 978-0-3694-1037-5

Все права защищены. Охраняется законом РФ об авторском праве. Никакая часть электронного экземпляра этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Ирина Безуглая, кандидат филологических наук, переводчик и преподаватель иностранных языков. Большой жизненный и профессиональный опыт автора, интерес к общению с людьми разных профессий, возрастов, социального статуса, разных судеб, умение слушать и анализировать предоставил огромный материал и прекрасную возможность для переработки реальных историй в художественные произведения – рассказы и повести, сделать реальных персонажей их героями…

… А вчера мне позвонил медведь

– Привет, Муха, – услышала я как-то вечером.

А дальше последовал рев. Нет, не плач, а рев или рык, наподобие звериного. Я хотела повесить трубку, как неожиданно вслед за этим послышался нежный альт, голос, который не спутаешь ни с каким другим, хоть и пройдет сто лет. Такой быстрый переход от мощного баса к почти детскому фальцету мог быть только у одного человека – у Мишки Когана из моей школы, моего класса. Мухой меня не называли долгие годы, и я имела полное право забыть о моем детском прозвище.

– Вспомнила? А помнишь, что в этом году лохматый юбилей окончания школы? – заливался высоким резким смехом Медведь. А потом бархатисто прохрипел в песенном ритме: – Хэлло, дарлинг, мушка. Ты – классная моя подружка, – подтверждая, что на конце провода именно он, тот самый, который легко брал пять октав, когда мы лабали джаз в школьном оркестре.

Мимо нашего Медведя его рассеянный собрат прошел, не наступив на ухо. Влюбленный в джаз, Медведь стал самостоятельно изучать английский – американский, игнорируя школьный немецкий, и позже окончил мидовские курсы, подрабатывая иногда переводами. Но диплом у него был архитектурного института. Куда хотел, туда и поступил.

Мишка был создан для джаза, этого искусства импровизации. Он обладал музыкальной интуицией и владел в большей или меньшей степени всеми инструментами. В нашем оркестре он мог заменить любого. Но он так и не научился читать ноты в отличие, например, от меня, которая каждый диез и бемоль долго сверяла, заглядывая раскрытую тетрадь. Но зато я имела лингвистический слух, я могла различить интонации, говор, лексические особенности речи. Это когда-то составляло часть моей специализации по диплому, а потом стало темой моей диссертации. Интонация у Медведя сохранилась полностью, как и жаргонные словечки времен нашей юности.

Мишка сказал, что недавно совершенно случайно в поезде Москва – Нижний Новгород встретил Таракана, а тот, оказывается, не терял связи с Гиппопо, который может легко запеленговать Воробья.

– Ну, а Бармалей, как ты знаешь, вообще всегда в зоне видимости, среди членов главных государственных органов. Ну, короче,