Зарница

Рукописи не горят,

Говорят?

Врут.

Они пламенем восстают.

Воздают

Пустоте салют.

Когда мрут.

Языком во все щели,

и даже касаясь запретных,

вымаливая пощады и прощения,

снуют перед последним рассветом.

Орут оголтело

Выброшенным за порог ребёнком,

Нежеланным доношенным младенцем.

Спасая не душу – тело,

Разрывая перепонки

Горит Освенцим.

Поют акапелла.

Без фальши. Фальцетом.

Каждой буковке есть своё место

В жарком хоре мёртвых невест. —

В пожарище этом.

Воздух комнаты пьёт зарницу —

Корёжатся строчек лица.

И когда они мрут,

Их огонь создаёт уют

Тут.

В час, когда рукописи горят,

Против Бога встаёт заря.

И молнии небо кроят,

Если рукописи коптят

Зря.

А я…

От Трои и до порога —

Пеплом рукописей —

(Не жалко – много! —

Не написанных – миллионы —

Маршируют строем колонны!

Загубленных рифм – канонада

Над тишиною ада.)

Вышью парадную тогу

Разлукам всем.

И эта моя заря

Воспламенится не зря.

Не писать, говорю, – не писать!

Сжечь дотла. – В небеса!

Но пока горят —

Пусть поговорят.

    17 декабря 2009 г.

Последняя высота

На милю – выше.

На сажень – шире.

Так будь – возвышен!

Так будь – расширен!

Пробей все крыши,

Скроши все двери!

Так будь – возвышен —

Моею мерой.

Так к звездам вышел,

Горя, Джордано.

Так ты возвышен —

Моею данью.

Смети все стены,

Заборы! – слышишь?

Я – по колено,

А ты – возвышен!

Так вертит землю

Старик Коперник.

Так ты, приемлю, —

Мирам – соперник!

Где Зевс и Один —

Там ты площаден.

Не беспороден,

Но беспощаден.

Такой же грязный.

Такой же – рьяный.

Такой же разный.

Такой же – равный.

Парнас – лишь прыщик.

Пегас – лишь мерин.

Фальшивит курица Гамаюн.

Любовь – освищет.

Любовь – не верит.

Любовь не любит, когда пою.

И если пьяный,

Иль худо очень,

Или за пазухой сто камней,

Семья – лишь раны… —

Промой проточной…

И пей.

    16 декабря 2009 г.

Ров

Что мой дом? —

Ров

Рёва —

Глаза идущей на бойню коровы.

Зрачки ширятся.

Бес силится.

Проход узится.

Я узница.

Этого рва, этой щели —

Бойни кошерной.

Выпустить кровь вначале —

До конвульсивных судорог.

Кровь – алая.

Чалая.

Не венчальная.

Растекается картой моих дорог.

Не поститься! —

Покуситься.

И проститься

На кириллице.

    19 декабря 2009 г.

Воскресенья не жду – но будет!

Воскресенья не жду – но будет! —

А пока – вечереют пятницы.

Где с горы заклеймённой – немые люди,

Оглядываясь, всё пятятся.

Ещё шевелится грудь кислородом апреля и мая.

Ещё трепещет живот.

Ещё живая.

Только душа, выкарабкиваясь наружу, покалывает и жжёт.

    29 декабря 2009 г.

Междусрочие

Сорок сороков —

Не мой срок!

Мой – два по сорок.

Один срок – сорока.

Второй – для нетленного прока.

В середине – яма-морока.

Один срок – бросать,

другой – собирать

остроугольных камней рать.

Один срок – гореть.

Другой – остывать.

А между – тугая плеть.

Один – на себя надеяться.

Второй – на Высшего уповать.

А Молох средний всё рядом вертится,

испепеляя до срока

ошпаренную сороку.

Так дай же мне веры —

Последнею мерой!

Чтобы хватило на новый срок. —

На корочку жизни и мякиша кусок.

    20 января 2010 г.

песня

сегодня ночью я пела песню.

наивную, глупую в общем-то песню.

песня была совершенно не интересной,

скучной и примитивной до боли,

но она врывалась в электромагнитное поле

и невольно

в радиоволны,

расплетала узлы и из душ выгоняла тела,

прорубала леса и в дороги с котомкой вела,

воздвигала мосты и сжигала пустые дома.

и была эта песня сильной, как я сама.

    28 апреля 2010 г.

электрический стул

проваливаясь в солнце – закрой глаза.

режь пуповину страха, держащую жизнь.