Поезд 10—11

Метафизический роман в стихах

1

Солнце студёное,

в тюрьме горизонта запертое ночами,

полыньёй

на подталинах неба воя,

от отчаяния

одиночества

(не иначе!)

перехитрив сонмище

стражников ночи,

выпало студнем дней

на плечи мне,

нечаянно

оцарапав

лучами

сон и ещё

облаков когтевидных лапы.

Значит —

носить его на себе,

отогревая от мёрзлой грусти

светящееся лицо.

Не простудилось бы!

Всё-таки – Солнце!

И пусть

вороньё не каркает,

в море неба забрасывая сонар.

Не какой-то вам «жёлтый карлик»,

а Светило!

Ему воспевает осанну РА.

Жарит промозгло!

Спинным мозгом,

током

по шейному позвонку —

предчувствие шока! —

Вихрь!

Близится поезд точно…

Досрочно! —

Судьбы баловнем

он отучился жить по звонку

открываемого шлагбаума.

Аккуратные

летом в зимушку чинят сани,

шубам вычёсывают вихры:

не было б поздно! Но,

вызволенный «УРА» троекратным,

этот поезд не значился в расписании.

Он ворвался узнано-неопознанным.

Не в молоко целься! —

В Адамово яблоко.

Сорок по Цельсию

я пока.

2

Поезд – длиною – в год – по

маршруту – без остановок.

Листопадом вырвались из депо

тринадцать вагонов новых.

Поезд летит к станции «Мир» —

откупоривать капсулу.

Поезд летит к «Мы» —

во временном коллапсе.

По дискретной прямой —

по натянутым жилам,

траектории не изменяя,

поезд летит домой.

В поезде – кроме меня —

ни единого пассажира.

На вокзале,

с которого поезд взлетел,

у дверей узеньких

взопревшего ожидания зала,

осталась масса довольных тел.

Потирают зенки,

пожимают ручки:

«Неужели сплавили дурочку?»

Мог бы вместить миллионный город

этот поезд с табличкою «Горный Род».

Но толпящийся на платформе

народ,

вороном,

исхудавшим в коме,

автоматом прочёл: «Голод», —

судорожно схватился за животы,

отодвинулся в сторону

от открывшейся двери-лопасти

(не попасть бы!):

«Этой пасти

нужна ты.

Этот Смерч – твой!»

И слёту —

стаей —

затолкал в двери – «Входи, крайняя!»

Зашвырнул следом

последнюю

малость —

израненный

блокнотик с мечтой,

запрятанной под переплётом:

«Листай,

свой забытый рай!

Чтоб нам – твоего – не осталось!»

И, озираясь,

уже тактично:

«Зачем отправляться сегодняшним днём всем?

Дождёмся

утречком транспорта поприличнее,

и  отлично

доберёмся к месту на электричке».

Двери, лязгнув свистящим жестом,

сомкнули слоистый свет!

– Но я без билета!

И без багажа!

И пусто в карманах платьишка!

И охваченный ветром вокзал,

пятясь от поезда прочь, заржал

всей мощью заржавленной жести:

«По дороге – собой заплатишь!»

3

Тамбуром воздух зажат

в пяльцы. —

Стоит стеной.

Впиваюсь в него пальцами,

тесто воздуха перемешиваю,

нащупывая проход, но

холодно

и темень кромешная.

От страха обливаясь морозным по`том,

пытаюсь расшевелить Светило заплечное,

вливаю заздравную речь в него:

– Солнышко моё, Аленькое! —

Выгляни, хоть фонариком!

Очень нужно!

А оно в поездах не ездило целую вечность! —

Путешествуя лишь на крылах неболёта,

отражалось в глазах человечьих:

океанах-озёрах-лужах.

Оно испугалось конечности,

свернулось в малёхонький

звёздный шарик,

насупилось важно,

и запряталось мне в затылок,

охраняя тыл…

– Солнце! – от страха уже тихонько, —

Не бойся…

Ведь я с тобой…

Я сегодня отважная…

Выгляни краешком над головой…

…

Поезд – явно – живой.

Не робот.

Искусно

свою работу

делает.

Не вводя меня в курс,

летит в запредельное.

…

В пустоте цепляет за что-то нога.

Неужели шнур

генератора света искусственного?

(Или как там его по науке?)

А это – петлёй меня захватило

облако. (Или обманка?)

Ну-ка…

Пытаюсь выбраться, что есть сил,

вся выворачиваюсь, чуть ли не наизнанку! —

Не вышло!

Вдруг, мячиками

выкатились наверх ребятишки —

светом в лицо дышат:

девочки, мальчики…

Ишь, ты! —

Солнце сжалилось —

прислало в подмогу зайчиков!

Ах, эти девочки,

а