Клязьма и Укатанагон

Юрий Лавут-Хуторянский

Городская проза

Фантасмагорический роман «Клязьма и Укатанагон» – это своеобразное послание высших рас, взрастивших жизнь во Вселенной, к тем, кто ныне населяет нашу планету.

История жизни некогда популярного композитора и Дневник одной из высших Сущностей, с интересом наблюдающей за развитием земной эволюции и человечества, предупреждают нас о переломе, начавшемся в наши дни, и ожидающей нас космогонической перспективе…

Юрий Лавут-Хуторянский

Клязьма и Укатанагон

Часть 1

Клязьма

Правда – это худшее, с чего можно начать. Не только потому, что по природе своей она предназначена скорее для итога, но еще и потому, что вначале никакое утверждение не может прозвучать убедительно: читатель далек от заявляемых обстоятельств, а владеющее им душевное состояние не может мгновенно измениться так, чтобы с доверием устремиться в историю, возникающую фактически в пустоте. Читатель, даже если и вглядывается в нее со всем старанием, то все же из собственной жизни, сиюминутного настроения и привычного недоверия, поэтому вряд ли стоит торопить его: никаких убедительных фраз недостаточно, чтобы сразу после них кто-то доверчиво побежал глазами вдоль текста. Только неуклонное, шаг за шагом, движение, разумная постепенность убеждают в честности и надежности постройки, предлагаемой автором. Потому так уместно Предисловие, написанное Авторитетом и искусным Мастером Ступенек, который в трудной начальной позиции умеет из собственного материала соорудить крыльцо, подняться на него вместе с читателем и мягким толчком начать движение входной двери, откуда читатель, держась за веревочку, натянутую автором, начнет свое движение в таинственную полутьму к предполагаемому светлому выходу.

К сожалению, в данном конкретном случае не получалось ни с авторитетом, ни со ступеньками, ни с дверью. Потому что предстоявшее читателю движение не могло быть удержано внутри какой-либо привычной постройки.

1

Зимовали в Поречье шесть дворов: три двора коренных деревенских жителей, то есть три одинокие старухи в трех разных, но одинаково темных домах-пятистенках, в которых их изредка навещали разбежавшиеся по окрестным городкам дети и внуки, жили перетащившие свое скудное хозяйство из соседнего опустевшего Хлюпина муж и жена Терентьевы, постоянно проживали переехавшая сюда пять лет назад большая семья баптистов и в единственном в деревне новом доме – Сергей и Светлана Корецкие, которые восемь лет назад построили его на месте старого дома родителей Светланы. Тишина, светлое серое небо, редкий человек на улице, иногда темный дым из трубы и бесконечный белый простор. А летом, конечно, съезжались все: и новые, и старые, и родители с детьми, и самостоятельная молодежь. Лето наполнялось речным визгом и воем пилы по свежим доскам, грохотало музыкой, удивляло пестрым женским клубом на крыльце открывшегося магазина, дразнило запахами горячих обедов и ужинов, интриговало вечерним девичьим променадом и, набрав ходу, взрывалось вдруг каким-нибудь неожиданным скандалом, вовлекавшим в свой круговорот половину деревни, – то есть настоящая живая жизнь, кипение крови и напряжение мускулов. Не так давно, когда неожиданно повалился на бок прежний заскорузлый режим и за ним все привычное устройство жизни, вольный разгульный хмель ударил в крепкие сельские головы, и семь лет назад, а потом пять лет назад неосторожные женщины были убиты мужьями, а еще в одном случае благоверный был отравлен. Но сумасбродные времена не задержались, выдохлись, и летние истории перестали быть такими вызывающими, все теперь ограничивалось женскими истериками, вязкими мужскими разговорами у глухих заборов и умеренным мордобоем. В последние же годы баловство это стало целиком привилегией молодежи, драки если и были, то курам на смех.

С начала августа, как только «Илья-пророк два уволок», все свое жаркое, легкое и веселое – нежное утро и солнечный полдень, купанье, теплые вечера и сладкие ягоды – утомившееся лето с готовностью предлагало осени, а та, не обращая внимания, собирала свой собственный тяжелый обоз с яблоками, овощами и грибами, вода остывала, стра