Седьмая чаша. И вылил ангел в воду чашу свою, и стала кровь

Мария Равильевна Хамзина

Стихи о жизни, любви и смерти поэта Марии Хамзиной, 2013—2019 годы. Часть из них стала песнями, часть еще этого ждет.Рисунок обложки – Надежда Зуенко. Книга содержит нецензурную брань.

Седьмая чаша

И вылил ангел в воду чашу свою, и стала кровь

Мария Равильевна Хамзина

© Мария Равильевна Хамзина, 2019

ISBN 978-5-0050-3097-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

2013 год

Д.Л.

Время не ранит, но раны лечит,

Время добрее, чем мы считаем.

Жизнь равнодушием искалечив,

Прошлое муторно нас листает.

Книжные дети, дурное семя,

Что под обложкой? Вина и горечь.

«Ну, ничего, – говорит нам время.

Из корешка прорастают корни

Смутной надежды, надежды дикой,

Темной, как небо холодным летом,

Терпкой, как мята и земляника…»

Сколько страниц до конца сюжета?

Буквы, как рыбы, во тьме кромешной,

Плавают молча, одна, вторая…

…Что нам осталось? Страница «нежность»

Грубо надорванная по краю.

2014 год

Саломея

Все прекрасно, милый, я не спорю.

В угол сяду, пряди теребя…

Разве это горе? Нет, не горе.

Я ведь приготовила тебя.

Сердце, спи. Забейся под матрасы.

Карта бита, сыграна, отбой.

Вкусно, милый? Сердце – это мясо.

Ешь, оно отравлено тобой.

Нож и вилка – крестиком, а нолик

Нам на сдачу. Выжившим – на чай.

Эй, гарсон! Свечу на крайний столик!

Пусть на нервы капает свеча.

Скрипка ноет, тянется, хохочет,

Ноты, как фантазии, мертвы.

Знает Бог – раз женщина не хочет,

Значит, все сбывается, увы.

Как тебя я раньше целовала!

Было – вечность, выжило – вчера.

Ты сорвал седьмое покрывало.

Да, пора. Мне кажется, пора.

Ну, простимся. Знают богомолы —

Кровь – вода. Сочтемся как-нибудь.

Нет, постой! Последний женский голод —

Положи мне голову на грудь.

Каин

Я – Каин.

Хлеба мои – ржавые, мертвые остья.

Я – камень.

Я мертвая, грязная, серая осень.

Века мне

Дробят позвоночник, как вилы – солому.

А память

Гноясь, вытекает по свежим изломам.

Я выжат.

Но ненависть все еще в горле клубится.

Ведь выжжен

На каждом, кто дышит, значок кровопийцы.

Все – звери.

Лишь я этот титул веками таскаю.

Но верю

Что знает Господь, кто единственный Каин.

Однажды

Мы встретимся, Бог. Утираясь от пыли.

Ты скажешь:

«Прости меня, сын». Я убью тебя.

Или…

В.Г.

Я ласкаю пальцами книжные переплеты,

У меня цейтнот, аллергия на апельсины,

Два дурных кота, тридцать три блокнота,

Ты мне пишешь: «Слушай, полно работы,

Я бы рад заехать к тебе, красивая,

Но устал, my love, до восьмого пота».

Поняла. Спасибо.

Надеваю черное кружево, губы крашу

в темно-красный, делаю сэлфи в ванной.

Мой рассудок ясен, глаза туманны,

Перспективы, в целом, необратимы.

Имидж – между шлюхой и побратимом,

Ты мне пишешь: «Слушай, не до интима».

Да, ОК. Не страшно.

А потом я злюсь, и в пике срываюсь,

Не звоню три месяца, аж воротит.

Хочешь – и ебись на своей работе,

Хоть на крышке гроба, хоть в подворотне…

Мне плевать, но главное – чтоб не в душу.

Ты мне пишешь: «Я тут подумал, слушай,

Что давно не видел… Ты как, не против?»

Я немедленно раздеваюсь.

Приезжаешь, весь такой в стильном твиде.

Пьем ламбруско, быстро, давно не чокаясь,

И зачем – программа обычно четкая,

Синяки потом на плечах – отчетливо

Проступают, это не страсть, а видимость.

Уезжая, ты говоришь – увидимся.

А любовь – при чем тут…

Закрываю двери, несу молока коту,

На себя не глядя, тоником – красоту

Без особой дрожи с себя смываю.

Через месяц где-нибудь позвонит,

Снова скажет – слушай, ну извини,

Я приеду в пятницу, вот те крест.»

Захожу вконтакт, там кладбище – Эверест,

Сотни тел, боровшихся за мечту…

Выбираю позу и застываю.

2015 год

Д.Л.

Нас делает жизнь слишком гордыми, слишком гладкими. Дела – хорошо