Самодиагноз

Результаты вскрытия

Моему приятелю-хирургу, специализирующемуся на поиске Начала в каждом необычном человеке, включая поэтов.

Я делал вскрытие клиенту одному.

Процесс не из приятных, если честно.

Но что поделать, очень интересно

Знать, где живет душа. И почему.

Порылся для начала в голове,

Пренебрегая поиском снаружи.

Но ничего, увы, не обнаружил,

За исключением мысли о «лавэ».

Раскрыл грудную клетку, как трюмо,

И мне явились «горы антрацита».

Здесь сотня лошадей была убита,

И никотином выжжено клеймо.

Напрасно к сердцу пробивал тоннель:

Изношенный движок без капремонта.

Но не душа, а лозунг «Все для фронта»

Определил стремлений высших цель.

По магистралям одряхлевших вен

Спустился в «царство» печени уставшей.

Конечно ей, от водки пострадавшей,

Не до души. Гораздо ближе тлен.

Постигла та же участь пищевод.

Аппендиксу вообще не подфартило.

Его коварно вырезал «лепила»,

И сбросил в скользкий мусоропровод.

В прямой кишке раскопки проводить

Бессмысленно и, так сказать, тоскливо.

А в почках, прокачавших море пива,

Под камнепад случилось угодить.

Я в тот момент задумался, а вдруг

В пословицах скрываются ответы.

И у души, согласно всем приметам,

«Дом» в пятках. Как пример, испуг.

Но нет там, кроме трещин, ничего.

Логично. Ну а что искать в пустыне?

Днём – знойный ад, а ночью – «синий иней».

Здесь для души тоскливее всего.

Признаюсь, результат меня бесил.

Эксперимент постигла неудача.

Найти души пристанище – задача

Не для людей, а лишь для Высших сил.

Плата за беспечность

Определённо, это неспроста.

Опять гроза и зонтик где-то дома.

И улица портовая пуста.

Мерцают только фонарей фантомы.

Промокли и одежда, и душа.

И томик Фета в боковом кармане.

Как будто кто-то вывернул ушат…

А что? Чем эта улица не баня?

Чуть холоднее. Ну и что с того?

Зато свободных лавок сколько хочешь.

Бесплатные услуги Самого!

Открыто здесь и днём, и даже ночью.

Досадно, я «шампунь» не захватил.

Намылил бы сейчас пальто и шляпу

Романчиками Даниэлы Стил.

Но, ё моё, Ванкувер не Анапа!

Небесных «труб» вместимость велика.

Похоже, что гроза продлится вечность.

Простуды, знать, не избежать никак.

Очередная плата за беспечность.

Я часто попадаю в те места,

Где дождь всенепременно хороводит.

Определённо, это неспроста.

Моя душа – «кузИна» непогоде.

Велик соблазн, воистину велик!

По рельсам, нарисованным судьбой,

Несётся оголтело поезд жизни.

Несётся от рождения до тризны.

И вечная борьба с самим собой…

Велик соблазн поиграть чуток —

Сорвать «стоп-кран» и время ошарашить!

Кому там стрелочник

флажком зеленым машет?

Я не поеду, я пешком, браток.

Куда спешить? Бесценен каждый миг.

Испей любовь, но мелкими глотками.

И двигайся по жизни не рывками.

И не срывайся ни за что на крик.

Я знаю, что все это ерунда,

Советовать – не применять на деле.

Но поезд жизни мчится на пределе!

Так как насчёт «стоп-крана», господа?

Словами этого, увы, не передать

Решил я снова к морю обратиться,

Раз уж не в силах совладать с тоской.

Какое там! На что погода злится?

Сверкает молнией Нептуна колесница,

А тучи скрыли горизонт морской.

Как это чайки не боятся грома?

Наоборот, кричат ему в ответ

На весь простор,

на целый мир огромный.

Им не сидится в уголке укромном.

Они всю ночь готовы ждать рассвет.

Стою, как лох, в кампании бакланов.

Читаю в их глазах: «Ты кто такой?

Последний воин племени болванов?

Нет, со спины похож на молдавана,

И на еврея, ждущего покой.

Есть что-то от безумного поэта,

Двухдневная щетина алкаша.

Вот не хватает только пистолета,

И чтоб в зубах дымилась сигарета.

А-ля ковбой из голливудских США».

Да и баклан не выглядит жар-птицей.

Облезлый, мокрый. Истинный баклан.

С таким-то клювом впору удавиться.

Ну, или рыбой тухлой отравиться,

Чтобы укрыться от душевных ран.

Любезно обменявшись с птицей взглядом,

Я снова стал за морем наблюдать.

Оно хранило истинную стать.

Словам