Все мы творения на день
Ирвин Дэвид Ялом
Ирвин Ялом. Легендарные книги
Жизнь – самое драгоценное, что у нас есть. Мы боимся ее потерять, боимся не увидеть утром знакомый пейзаж, не услышать голоса родных, не наладить отношения с теми, с кем когда-то повздорили, не посетить мест, о которых мечтали. Кажется, что для этого мало и вечности, что уж говорить о том времени, которое отведено каждому из нас. Пожалуй, лишь немногие готовы встретиться со смертью спокойно – без ужаса, а ведь рано или поздно она ждет каждого. В этой книге Ирвин Ялом представляет истории из психотерапевтической практики. Их осмысление помогает переоценить свое положение, принять мысль о конечности и верно расставить приоритеты в сегодняшней жизни.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Ирвин Ялом
Все мы творения на день
Посвящается Мэрилин, моей жене. Мы вместе шестьдесят лет, и мне все еще мало
Все мы творения на день: и кто помнит, и кого помнят. Все эфемерно – и память, и воспоминания. Неизбежен тот час, когда ты все забудешь; и неизбежен час, когда забудут тебя. Всегда помни, что скоро станешь никем и нигде.
Марк Аврелий. Размышления
Irvin D. Yalom
CREATURES OF A DAY and Other Tales
Copyright © Irvin D. Yalom, Dr, 2015. First published by Basic Books, A Member of the Perseus Books Group.
Translation rights arranged by Sandra Dijkstra Agency
© Перова Е., перевод на русский язык, 2019
© ООО «Издательство «Эксмо», 2019
Глава 1
Терапевтический зигзаг
Доктор Ялом, я бы хотел прийти к вам на консультацию. Я прочитал ваш роман «Когда Ницше плакал» и подумал, вдруг вы не откажетесь встретиться с коллегой-писателем, переживающим творческий ступор.
Пол Эндрюс
Этим письмом, пришедшим на электронную почту, Пол Эндрюс явно стремился разбудить мое любопытство. Надо признать, это ему удалось: я бы никогда не отказал коллеге-писателю. Что касается творческого ступора, мне посчастливилось никогда не встречаться с этим явлением, и я бы полон решимости помочь Полу в его проблеме.
Десять дней спустя он явился на сессию. Я был поражен его внешним видом. Почему-то я ожидал увидеть человека средних лет, изнуренного душевными переживаниями, но полного страсти к жизни. Однако в мой кабинет вошел седой старик, скрюченный так, будто он разглядывает что-то на полу. Глядя, как Пол Эндрюс медленно, дюйм за дюймом, преодолевает путь до кресла, я задумался: чего ему стоило добраться до моего офиса, расположенного в самой верхней точке Рашн-Хилл[1 - Район в Сан-Франциско, Калифорния. – Здесь и далее: Прим. перев.]. Мне показалось, что я явственно слышу, как скрипят его суставы.
Взяв из рук Пола тяжелый потертый портфель, я помог ему сесть.
– Благодарю, благодарю вас, молодой человек. И сколько же вам лет?
– Восемьдесят, – ответил я.
– Ах-ах, где мои восемьдесят?
– Сколько же лет вам?
– Восемьдесят четыре. Да-да, восемьдесят четыре. Вы, должно быть, поражены? Большинство людей считает, что мне не больше сорока.
Наши взгляды встретились, и я был очарован искорками озорства в его глазах и мелькнувшей улыбкой. Молча мы смотрели друг на друга, и мне показалось, что мы нежимся в теплых лучах старой дружбы – как два путешественника, плывущих на одном корабле и одной холодной туманной ночью в разговоре на палубе выяснивших, что выросли по соседству. Мы мгновенно узнали друг друга: наши родители переживали Великую депрессию, мы следили за легендарными дуэлями между Ди Маджо и Тедом Уильямсом[2 - Выдающиеся американские игроки в бейсбол.], помнили масло и бензин по карточкам, День Победы в Европе, «Гроздья гнева» Стейнбека и «Стадс Лониган» Фаррелла.
Слова были излишни; между нами чувствовалось столько общего, что наш контакт не вызывал сомнений. Пора было переходить к работе.
– Итак, Пол, если позволите обращаться к вам по имени…
– Разумеется, – кивнул он.
– Я знаю о вас лишь то, что вы сообщили в своем кратком письме. Вы написали, что мы с вами собратья по перу, вы прочитали мой роман о Ницше и у вас творческий ступор.
– Да, и я прошу об одной-единственной консультации. Я ограничен в средствах и не могу позволить себе больше.
– Постараюсь
ЛитРес