Крановщик

Сергей Белов был крановщик плавучих кранов,

Обычный, в общем-то, мужик, без тараканов,

Без тараканов в голове и без зазнайства.

Он очень рано овдовел и вёл хозяйство.

Хозяйство вёл и дочь растил, а вечерами

Он, засыпая, уходил к жене и маме.

Туда, где счастью и мечтам предела нету,

И где доверено ветрам вращать планету,

И самовар шипит, как уж, – большой ведёрный,

И дед бросает в глотки луж полоски дёрна.

Где тихо с речкой говорят, склонившись, вётлы,

А время – горький шоколад в ладонях тёплых…

Сергей Белов был крановщик в порту на Волге,

Там, где стерлядка и лещи, и пиво с воблой…

Он в темноте домой спешил к любимой дочке,

И никому не говорил, что снится ночью.

Трава

Ночь говорила о зиме льдам у причала.

Редела лиственная медь… Трава молчала.

Сны отрывались от луны и плыли, плыли.

И караси, и плавуны дремали в иле.

Перетекал холодный мрак в густое утро.

И колотилось сердце в такт желаньям смутным.

Играли дети на траве в лапту и кукол.

Траве хоть кол на голове, – трава ни звука.

Слагало время cквозь года сезоны в вечность,

Ломало птичьи города и человечьи.

И обрывало жизни нить, сносило крыши…

Трава умела говорить, но я не слышал…

Четыре месяца до лета

Из поля в лес тропинки лисьи

Над гладью снежною повисли

В густой вечерней тишине.

Я не курю, – я независим

От никотина и от писем,

Тобой отправленных не мне.

От неподаренных букетов,

От ненаписанных куплетов, —

Пускай другие поскорбят.

Закат сегодня фиолетов…

Четыре месяца до лета…

И бесконечность до тебя.

Весенние облака…

Весенние облака

По синей тропе небес

Плывут к нам из дальних стран,

Теряя пуховый шлейф.

И тёплой слезой дождя

На щёки твои упав,

Ласкают речами слух

О нежной любви моей.

Увижу тебя во сне,

На улице встречу вдруг, —

Не знает сердце покой,

И страстно в груди стучит.

В глубоких твоих глазах,

На алых твоих губах…

Я знаю, погибель ждёт

Меня от любви к тебе…

Наивное…

Что мне краски зари!?

Пусть струятся в окно, —

Если милой моей

Я не видел давно.

Если в шум городов

Затерявшись один,

Без неё я дышу

В злую роскошь витрин.

Где вы, милой глаза?

Что, как жаркий огонь,

Обжигали меня,

Прогоняли мой сон.

Где улыбка её?

Что безумной волной

Накрывала меня,

Словно ночь тишиной.

Где румянец лица?

И созвучье речей,

И упругая грудь

Для бессонных ночей.

В тёплых милых руках,

В сладких струях любви,

Как избранник хочу

Нежность тела ловить.

Если милой моей

Я не видел давно,

Что мне краски зари?

Пусть струятся в окно…

Солнце падает в вечер юный

Солнце падает в вечер юный

На перину из облаков.

Ветер нежно ласкает струны

Спящих улиц и чердаков.

Сосны плачут смолой янтарной,

Поднимая сплетенья гнёзд

До венчающей ковш Полярной,

До рассыпанных в небе звёзд.

Соткан воздух из нитей шёлка,

Из тумана и тишины.

И воткнулась судьбы иголка

В половинку большой Луны.

Не нужно ставить многоточий

Не нужно ставить многоточий

Ни до, ни после наших встреч.

Тепло и нежность первой ночи

Мы не смогли с тобой сберечь.

Букетик роз завянет в вазе.

И облетая, лепестки

Уносят прочь весенний праздник,

И страсти первые глотки.

Флёр романтических свиданий,

Как догоревшая свеча,

Шампанским выпитым в стакане,

Отпузырился, замолчал.

Час расставанья лишь отсрочен

Призывом обнажённых плеч.

Не нужно ставить многоточий

Ни до, ни после наших встреч.

Куда-то исчезли принцессы

Умываясь слезами июльского ливня

И вдыхая озон до хмельного бессилья,

Словно ангел иду на прогулку, наивно

Нацепив нафталином пропахшие крылья.

Дождь иссяк. Закрывают зонты пешеходы.

В старый парк я забрёл, на скамейку под липы.

И попал в океан сексуальной свободы,

Где для каждого есть поцелуи и всхлипы.

В ночь рассыпалась баночка звёздной фасоли.

Млечный Путь рассекают кометы-экспрессы.

Крылья спину натёрли кровавой мозолью.

Ерунда! Но куда-то исчезли принцессы…

Дела нет никому до любовных законов.

И уже всё равно – кто десятый, кто первый.

Даже в замках, под вечной охраной драко