Сокровище падишаха

Ольга Баскова

Артефакт & Детектив

По легенде, старинный перстень с кроваво-красным камнем «Кровь падишаха» приносит своему владельцу только беды и несчастья. Украшение было проклято много веков назад, но до сих пор, насытившись кровью врагов своего хозяина, кольцо жаждало крови владельца. Никто не знал, как перстень оказался в русской дворянской семье, не принося несчастий ни им, ни их друзьям. Вероятно, эти люди никому не желали зла, и древний артефакт задремал до поры до времени, пока что-то не про-будило его дьявольскую силу… О том, что ее семья владеет перстнем «Кровь падишаха», Галя узнала только в день смерти матери, которая просила дочь избавиться от реликвии. И хотя Галя всерьез слова матери не восприняла, продать украшение она все же решилась. И вскоре убедилась в том, что легенда не так уж далека от истины…

Ольга Баскова

Сокровище падишаха

Пролог

Глава 1

XVII век

Хурмат, расстелив скатерть, накрывала на стол. Еда, как всегда, была жирной и сытной: жареная баранина, ароматная, щедро сдобренная пряностями шурпа, тушеные и свежие овощи, лепешки и холодное козье молоко в глиняном кувшине. Поставив на скатерть последнюю тарелку, она, поглаживая руками огромный живот (долгожданный сын должен был родиться через месяц), присела на плетеный стул и тяжело задышала, обхватив руками покрытую черным платком голову. По преждевременно постаревшему смуглому лицу с длинным тонким носом и огромными, как у газели, глазами бисеринками рассыпались капли пота. Когда-то муж, юный отпрыск княжеского рода, шепча ей слова любви, клялся, что эти капельки напоминают ему жемчужинки и делают ее еще красивее, и девушка, смущаясь, все равно смахивала их, веря и не веря его комплиментам. Возможно, тогда (боже, как это было давно!) они действительно так и выглядели на бархатной коже. Теперь же бархатистость исчезла, и кожа уже не напоминала лепесток розы, скорее сморщенную шкурку печеного яблока. Шутка ли – родить Ахмату пятерых за тринадцать лет и вскоре одного за другим похоронить троих! Умирали мальчики, которые, родившись, обещали стать гордостью отца, перенять от него секреты военного искусства, составить компанию в набегах на обнаглевших казаков. Но маленьким кавказцам не было суждено сделаться настоящими джигитами. Зато девчонки – старшая Гюльжан и младшая Зарема – росли крепенькими и уже слыли красавицами. Это замечали все, и Ахмат в последнее время запретил дочкам помогать матери по дому, взвалив все тяготы быта на беременную жену. Его мать, довольно крепкая старуха, высокая и костистая, по кавказской традиции сидела во дворе, одним глазом приглядывая за детьми, а другим косясь на батраков – русских пленников, и прикрикивала на них низким хрипловатым голосом.

– Чего расселась? – Ахмат, наклонившись, чтобы не удариться о притолоку, зашел в комнату и покосился на женщину. Он не любил, когда она сидела без дела. – Что, обед готов, мать звать?

– Меду хотела поставить, – отозвалась Хурмат, прикладывая руку к сердцу. Оно билось, как подстреленная птичка. Женщина до смерти боялась супруга, не раз таскавшего ее за волосы по всему дому.

– Так ставь, чего ждешь? Мать кормить надо, – он взглянул в окно. Старуха, будто почувствовав, что ее ждет вкусный обед, поднялась с тахты. Как во всех черкесских семьях, они не садились за один стол, ели по очереди, по старшинству. Сейчас усядется старуха, будет глотать самые вкусные куски, роняя крошки на дорогой ковер и шамкая беззубым ртом. Потом ее место займет Ахмат, а жене, как всегда, придется доедать то, что останется после них. Хурмат, тяжело вздохнув, попыталась приподняться, но перед глазами поплыли красные круги, и женщина снова опустилась на стул.

– Гюльжан, дочка, – позвала она двенадцатилетнюю чернявую девочку, которая, прислонившись к дверному косяку, ожидала приказания. – Принеси, дорогая, баночку с медом. И пару лепешек захвати.

Дочка метнулась было исполнять просьбу матери, однако отец остановил ее, схватив за маленькую белую ручку так сильно, что на ней остались красные следы.

– Э-э, постой, – рявкнул он, – никуда не ходи. А ты не развалишься, если сама это