ОСАННА

И в день своих благодарений,

И в ночь безмолвных покаяний

Я не пишу стихотворений,

Не совершаю воздаяний.

Но в бесконечном сплине будней

На фоне мирных беззаконий

Я сочиняю вольнодумно

И раздаю богам поклоны.

Мне суета людского стада

Не нарушает равновесья:

Есть у меня уютность сада,

Нет – дискомфорта мракобесья.

Дыша в гармонии с природой,

Ловя космические звуки,

Я наслаждаюсь и свободой

Не умереть от жизни скуки.

Преобразуя ритмы в песни,

Боюсь нарушить первозданность

Неутомимой поднебесной,

Ее святую богоданность.

Сияют звезды откровенно,

И хаос мил в порядке строгом.

Так будь же ты благословенна,

Судьба, отмеченная Богом!

ДАННОСТЬ

Когда на девичью судьбу

Вдруг ляжет похоти печать,

Устрой красавице гульбу,

Позволив сладостно кричать.

Но только ей не предлагай

В итоге сердца своего:

«Опасен страсти сиволдай», —

Предупреждал Виктор Гюго.

Ведется так из века в век:

Чтоб не страдать всю жизнь булгой,

С одной гуляет человек,

А под венец идет с другой.

ПУТЬ ПОЗНАНИЯ

Задернув шторы, ты разделась,

Легла игриво на софу,

Воспламенилась и зарделась,

И… родила во мне строфу.

Я записал четыре строчки,

Перечитал, проверил ямб,

Но почему-то в слове «кочки»

Мелькнуло дно глубоких ям.

Я подошел к тебе и, сверху

Взглянув на прелести твои,

Провел ритмическую сверку

Моих стихов с мечтой любви.

И оказалось в самом деле,

Что есть ущелья и холмы

На восхитительнейшем теле,

Особо в области кормы.

Увидел я без оптик бемских,

Что вся гармония небес

Заключена в рельефе женских,

Столь притягательных телес.

Я постоял еще немного,

Посозерцал долину грез,

Поизмерял глазами ноги

И под конец задал вопрос:

«А можно я открою шторы?

Ландшафт твой трудно разглядеть».

Но ты в меня метнула взоры,

От коих легче умереть,

Чем быть недвижной их мишенью

На протяженье трех секунд, —

И тотчас я пришел к решенью,

Что оросить бы надо грунт.

И я исполнил прихоть страсти

Неуправляемой твоей —

И вмиг рассеялись напасти,

И в доме стало веселей;

И шторы сами разлетелись,

И свет объял твои черты,

И ямбы строф, не канителясь,

Сложились в стройные ряды.

Так я узнал, что в жизни личной —

И это было мне как новь —

Моя поэзия вторична,

Первична все-таки любовь.

ОБРАБОТКА

Я таких, как ты, еще не видел,

Потому, наверно, невзначай

Вскользь тебя признанием обидел,

Что люблю зеленый крепкий чай.

Ты ждала, что я тебе признаюсь

В неземной, возвышенной любви,

Но прости, амурничать стесняюсь,

Глядя на конечности твои.

Не всему начертано развиться

И не всем предписано любить.

Ветер тоже вынужден резвиться

В дни, когда так хочется грустить.

Только ты не вздумай погружаться

В никому не нужную печаль,

Постарайся бодренькой держаться,

Будто в прошлом ничего не жаль.

На тебя смотрю я, не моргая,

Находясь с душой своей в борьбе.

Разве ты не хочешь, дорогая,

Рассказать, чем дышится тебе?

Твоему задумчивому взгляду

Так идет копна на гладком лбу.

Ты не против, я к тебе подсяду:

Рядом лучше чувствовать судьбу.

Дашь мне руку – стану хиромантом,

А не дашь – возьми сама мою.

Если хочешь, благостные мантры

Для тебя единственной спою.

Ветер веет, словно аллилуйю

Посвящает облаку вдали,

Намекая нам, что поцелую

Не помеха страсти патрули.

Ты согласна с этим постулатом,

Трепет губ твоих я сердцем уловил

И тебя, не будучи прелатом,

На союз со мной благословил.

ПРЕСТУПНИЦЕ

Когда мой влажный труп найдут на дне,

Ты поскорби немного обо мне,

Но в горе волосы свои не рви

Ни в память обо мне, ни о любви.

Как ты скорбишь, пусть видят все вокруг —

И тела содрогания и рук,

И слез неуправляемый поток,

И мечущийся у ноздрей платок,

И сгорбленную спину, и вуаль,

Похожую на черную печаль,

И голову, склоненную слегка

В ту сторону, где плещется река, —

И пусть твои стенания у всех

Не вызовут сомнения, что грех

За смерть мою лежит на тех пл