Вступление

В своей книге «Три измерения» Алексей Макаров коснулся темы, которая особенно близка всем морякам.

Это тема дома и семьи. Всех тех, кого моряк оставил далеко в родном порту.

Эта книга о тех, кто любит и ждёт встречи. О тех, для кого первый день прощания всегда является первым отсчётным днём для долгожданной встречи со своими любимыми.

От мысли о них, о родных, невозможно никуда ни уйти, ни спрятаться. Где бы ты ни был, где бы ты ни находился в любой точке Земного шара, они всегда есть и будут в его душе и в сердце.

И, даже несмотря на суровый вид этих бывалых мужчин, в душе они всегда остаются нежными мужьями, отцами и сыновьями, такими чувствительными к каждому неправильному слову, сказанному невзначай, а то и специально.

Порой, в длительных рейсах, только во сне у этих грубоватых на вид мужчин всплывают их самые лучшие чувства, о которых не каждому дано признаться в открытую.

Это чувства любви, верности и необычайной ранимости каждого моряка, который только, узнав, что ты нужен, пойдёт на всё ради своих любимых и близких людей.

Поэтому-то и книга названа «Три измерения».

Для любого моряка – это море, где он работает, берег, где его ждут, и любовь, которая никогда не покидает его, даже в самых коротких снах.

Правда, не всегда все происходит так, как об этом мечтается вдали от родного берега. А это, порой, бывает так больно, особенно когда моряк ничего не может изменить там, на берегу, где его сейчас нет и где он нескоро появится.

Только хорошие друзья и товарищи помогут ему преодолеть все трудности в работе и быту и поддержат его в трудную минуту, не дав наделать глупостей.

Жизнь, она сама всегда расставляет все точки на тропе жизни, и только время показывает, правильно ли она прожита или нет.

С глубоким уважением посвящается морякам и их семьям.

Все события в этих рассказах являются плодом авторского вымысла. Все совпадения имён, дат, названий и сюжета являются случайными. Местоимение «Я» в данном тексте обозначает не Автора, а вымышленного персонажа.

А. Макаров

Сон первый

(Радостный)

Выглядываю в иллюминатор. Ветер разогнал туман. Причал уже подсох, проглядывает синее небо сквозь редкие облака. Да, сегодня будет тепло. Конечно не так, как в тропиках, но уже конец июня. Наверное, можно будет одеться по-летнему. Хорошо, что заранее все постирал и погладил.

Ну, таможня! Что они искали четыре часа? Непонятно.

Инночка уже, наверное, извелась у проходной. Скоро, сейчас я её увижу!

Позвонил телефон:

– Пап, ну что ты там? Заходи, – слышен Алёшин голос.

– Сейчас, сынок, переоденусь, – говорю я быстро в трубку и вынимаю подарки, которые приготовил ему.

– Ну, давай быстрее, а то мне к трапу надо, – торопит он меня.

Да! Алёше сегодня двадцать один год.

– Что же одеть? – проносится мысль. – Да ладно.

Светлые брюки и рубашка на койке, которые я предварительно погладил и приготовил для этого случая, подойдут. Спускаюсь к нему в каюту.

На столе у него по-походному.

Коньяк? Ого! Прошло уже четыре с половиной месяца, как мы ушли из Владивостока, а он до сих пор хранит эту бутылку.

– Что, берёг по этому случаю? – заглядывая ему в глаза, удивленно спрашиваю.

– Угу, – он, как всегда, немногословен и наливает стопки.

– Ну что же, сынок, с юбилеем тебя! – я взял налитую стопку и посмотрел в глаза сына. – Понял вкус матросского хлеба? – тот только кивнул в ответ головой. – Ну, а если понял, то ешь его с честью, не стесняясь мозолистых рук, – желаю ему от души.

– Спасибо, пап – нарочито грубо вырвалось у него, а у самого в глазах блеснула слезинка. Значит, до глубины души достал я его своим словом.

А самому так хорошо оттого, что рядом 21 – летний, стройный, загорелый, голубоглазый блондин, в испачканном краской комбинезоне, выше меня на полголовы внимательно слушает и впитывает отцовские слова, как бы стараясь пронести их через всю жизнь.

Выпили, закусили кружочками лимона и немного помолчали.

– Ну, ладно, – прервал я это молчание. – Иди, а то сменщик заждался уж тебя. Смотри наших, – говорю ему уже вслед.

А Алёша, как будто ожидая моих слов, тут же вылетел из каюты, прокричав мне:

– Да их же