Альфонсина Сторни – девочка из бедной семьи, по легенде первой ее книжкой стал букварь, который она украла. Альфонсина помогала матери в таверне, работала на заводе, в юном возрасте отправилась со странствующим театром по Аргентине. После возвращения в город, где жила ее семья, она окончила курсы подготовки учителей начальных классов, начала преподавать в школе и печататься в журналах. Ожидая ребенка, Альфонсина уезжает в Буэнос-Айрес, стараясь скрыться в огромном городе от провинциальных сплетен. Чтобы содержать себя и сына, она работает кассиром в магазине и продолжает поэтические опыты. За первые сборники стихов Альфонсина Сторни получает муниципальную поэтическую премию и национальную литературную премию. Она становится одной из знаковых фигур латиноамериканской поэзии. Ее трагический уход из жизни вызвал появление замечательной песни «Альфонсина и море», которую в России многие слышали. Альфонсину Сторни помнят, любят, ее стихи читают и переводят.

Бей боль!

Бей боль! Вороньим крылом

по лицу и ночью и днем,

лилия дрожит моей души,

себя в моем глаголе пропиши.

Буду лучше под твоим терпким ударом,

войди в вены неистовым жаром,

как рабу, тащи к осуждению,

вонзи жало, нет в тебе сожаления.

И крови моей брызжущей мало!

В скорби останусь поэтом

перед твоим эшафотом.

Поющим элегию боли, последним певцом,

бей вороньим крылом, выпадет из меня

в подол земли последняя песня.

?Ven, dolor!

Golpеame, dolor! Tu ala de cuervo

bate sobre mi frente y la azucena

de mi alma estremece, que mas buena

me sentirе bajo tu golpe acerbo.

Derrаmate en mi ser, ponte en mi verbo,

dil?yete en el cauce de mi vena

y arrаstrame impasible a la condena

de atarme a tu cadalso como un siervo.

No tengas compasiоn. ?Clava tu dardo!

De la sangre que brote yo harе un bardo

que cantarа a tu dardo una eleg?a.

Mi alma ser el cantor y tu aletazo

serа el germen ca?do en el regazo

de la tierra en que brota mi poes?a.

Боль

Бродить бы мне по дальнему берегу,

где небеса чистые, песок золотой

и вода бежит зеленой волной,

в этот день божественного октября.

Мудрой, высокой, совершенной,

как римлянка, была бы я,

идти по широким берегам моря

навстречу волнам вечным.

Скалам мертвым, шагом медленным,

взглядом холодным, губами немыми,

наблюдать, как разбитые о камни воды,

бегут лазурными волнами и не мерцать,

видеть, как хищные птицы толпами

пожирают мелкую рыбу и не проснуться,

думать, как хрупкими лодками играют

прибрежные штормы и не вздыхать, а дальше…

узнать человека прекрасного и закричать

и не желать любить больше.

Растворить взгляд, потерять его

между небом и пляжем,

стать забвением вечного моря,

слабым силуэтом, миражем.

Dolor

Quisiera esta tarde divina de octubre

pasear por la orilla lejana del mar;

que la arena de oro, y las aguas verdes,

y los cielos puros me vieran pasar.

Ser alta, soberbia, perfecta, quisiera,

como una romana, para concordar

con las grandes olas, y las rocas muertas

y las anchas playas que ci?en el mar.

Con el paso lento, y los ojos fr?os

y la boca muda, dejarme llevar;

ver cоmo se rompen las olas azules

contra los granitos y no parpadear;

ver cоmo las aves rapaces se comen

los peces peque?os y no despertar;

pensar que pudieran las frаgiles barcas

hundirse en las aguas y no suspirar;

ver que se adelanta, la garganta al aire,

el hombre mаs bello, no desear amar…

Perder la mirada, distra?damente,

perderla y que nunca la vuelva a encontrar:

y, figura erguida, entre cielo y playa,

sentirme el olvido perenne del mar.

Обнаженная душа

Я душа, обнаженная в этих стихах,

Душа обнаженная, горем убитая, одинокая,

Рассыпалась в нежных цветка лепестках.

То ли мака, ромашки, крокуса.

Душой могу стать бегущей волны,

Густого леса, крутого утеса.

Душа ветра, что бродит в садах

И ревом морей бушующих, уснет она

В горах, на равнинах, в пропастях.

Душа, что поклоняется в своих алтарях,

Боги нисходят к ее ослеплению,

Но не могут удержать в п