Мой дождь родился осенью

Мой дождь родился осенью,

Среди кленовой проседи,

Там, где рассыпан гроздьями

Рябиновый рассвет.

Где над росой безмолвною,

Звенят струной минорною

Лишь трели одинокие,

В тумане прошлых лет.

Звучит рассвет виниловый,

Волной мазков акриловых,

Смывая с неба милого,

Созвездия богов.

Там рыжестью могучею

Играет солнце тучами

И растворяет лучшие

Наброски светлячков.

Там золотыми каплями

Туманы расцарапаны.

Взлетают мысли радугой

Над вечной чепухой.

Картиною безбрежною

Сияет солнце нежное,

Наполнив век надеждами,

Смахнув слезу рукой.

Восход улыбкой божию

Разрежет сон стреноженный,

И ритмом невозможное

К возможному сведёт.

Ночная грусть растаяла

Играя песнь гитарную

Мажором лета бабьего,

Про сказочный восход.

Мой дождь родился осенью

Среди кленовой проседи,

Там, где рассыпан гроздьями

Рябиновый рассвет,

Где над росой безмолвною

Звенят аккорды новые

Мелодией задорною

На много долгих лет.

Март

Март. Сосед весенний мой

Весь веснушками покрылся,

Первоцветами умылся,

Скоро обрастёт листвой.

Не кручинься, брат-сосед,

Воскресает биомасса.

Пей весной побольше кваса.

Ты прекрасен – спору нет.

Птицы всякие кричат

Что-то их волнует сильно.

Детство мира! Правда мило?

Подростковый кавардак!

Белки, зайцы, барсуки,

Вылезают из берлоги,

Разминают руки, ноги,

Уши, лапы и хвосты.

Ты ж одна, моя родная,

Будто всё ещё зима,

Так печально холодна,

Видно, ждать придётся мая.

То гроза, то яркий блик

Отражаются слезами.

Я гляжу кругом глазами:

Несравненно март велик!

Джаз

Ритм – слово,

Нота – небо.

Тает олово в пламени зова.

Снова, снова,

Ввысь по берегу

Рвутся волны Нептуна седого.

Ты стоишь между горизонтами,

И глаза твои ноты листают.

Ритм, ритм и тучи тают

Нота, тембр и рвутся аорты,

И закаты,

И рассветы,

И туманы, и сны безумные.

Где ты? Где ты?

Где-то, где-то

В одиночестве полнолунном.

Только там удалось написать в пустоте

Этот путь между адом и раем,

Воздаю же, бессмертный, хвалу я тебе…

Голос твой никогда не растает.

Дорога к Богу

Быть может я найду дорогу к Богу,

Перелистнув последнюю страницу.

Мне золотая тень единорога

С синайскими скрижалями приснится.

Там, где трепещут листья откровений,

Насытив снами тёмный переулок,

И плачет небо радугой осенней,

Блестящей в отражении бесшумном,

Я слышал зов с неведомой тревогой,

Который вел меня в тумане к небу,

И шёл по следу за единорогом,

Что может был, а может быть и не был.

Одновременно с тем листал я вехи:

Там зло, там боль, а тут наряды с ядом.

Там всё сияло безупречным светом,

А тут гремело неизбежным адом.

Не успевая приструнить в галопе,

Свои мечты, что рвали парадигмы,

Я рвался в быль бездумно, не по нотам,

Скорее по клише чужой харизмы.

И вот настал мой праздник многолетия,

Привычный и утративший так много

Того, что было выращено прежде,

А после растерялось по дороге.

И стало для меня неоспоримо,

Что наступило время для свершения.

Взмахнул единорог янтарной гривой

И дал мне хлеб с вином для воскресения.

Доброе осеннее утро

Поток дождя так ловок, знаешь?

Он разметал остатки чая

со дна, к утру уснувшей, кружки,

разлив мой чай на все подушки.

Затем глумливо, без приличия,

сыграл листвой, к окну прилипшей.

Всю разбросал её. Спросонья,

укрыв ей древний подоконник.

Я бился с ним рукой дрожащей,

давил фрамугою скрипящей,

борясь, с потоком мегалитров!

И победил, в неравной битве.

Взбодрившись этакой зарядкой,

смывал я море с пола тряпкой.

Как вдруг несётся подо мною

листва стихов шеренгой стройной.

Блистают бриги парусами,

матросы ловко по бизани,

стремятся ввысь, круша сознание,

лениво-сонного создания.

Они же рвутся к горизонту.

А я, дождя листая ноты,

пытаюсь выстрадать спасение

промокшему стихотворению.

Но тщетно. Хлопнув парусами

уходят бриги со стихами,

а дождь смывает, улыбаясь,

всё, что от строк моих остало