ы не всегда узнаешь. Как не парадоксально звучит, но не смотря на наличие возможности совместного общения посредством мобильных телефонов, интернета и т.д., общаемся мы скупо, редко, причём в большинстве своём случаев на профессиональном языке лесозащиты, что для постороннего человека как китайская азбука. А нужно живое слово. Текст, который помогает узнать о работе, жизни, быте и т. д. таких загадочных специалистов, как лесопатологи.

Я в лесозащите с 2000 года, начинал ещё лесопатологом субъекта, с 2007 года работаю в ЦЗЛ Ленинградской области.

За прошедшее время в жизни бывало всякого разного, интересного и любопытного, наивного и не побоюсь сказать несуразного в теме лесозащиты. Критиковать головное руководство и собственных начальников не буду, но бюрократический прессинг в виде ежегодно разрастающегося кома статистической отчётности, документов, и т.д., составление двух санитарных обзоров по субъектам… Поймёт лишь, тот кто в теме. Но ситуация начинает иной раз звучать цинично, когда, общаясь со специалистами лесничеств слышишь, что они в лес не успевают выйти из-за бюрократии, мы теперь тоже становимся заложниками данной ситуации.

Правда за годы работы вырабатывается определённый иммунитет ко всяким «бумажкам», начинаешь делать быстро и качественно.

Вообще не смотря на критичность выше написанных строк отмечу, что уровень лесозащиты периода 2000—2007 года и последующей работы в «Рослесозащите» качественно отличается. Мы вышли на более высокий уровень работы. Теперь благодаря наличию мониторинговой сети пунктов постоянного наблюдения, задаче по проведению работ по лесопатологической таксации, ЛПО, ДЛО и т. д. мы работаем в режиме полноценных экспедиций. Бригада из двух лесопатологов выезжает в командировку на три недели и полноценно отрабатывает район исследований. Ранее такой возможности не было.

Кроме того, раз контора ставит задачу, то лесопатолог оценивает санитарное состояние леса вне зависимости от интересов арендаторов, лесничеств и т. д. Ведь иной раз мы сталкиваемся с ситуацией, когда намеченные санитарки никому не нужны. Да. Именно благодаря работе лесопатолога «вдруг внезапно» выясняется о неблагополучном состоянии целых районов субъекта, а это ведь так не выгодно министерским работникам, ведь портит их статистику и т. д.

Бывало по-всякому, мы видели подъём лесозащиты периода 2007—2009 годов и последующий спад. Мы получали премии, да такие, что перезванивали в бухгалтерию для уточнения, нет ли там ошибки…

Но ведь это всё не главное. Главное это не то, что мы можем критиковать руководство, смежные организации, а то, что мы критичны к собственной работе. Именно поэтому, ежегодно мы выходим на более высокий уровень выполнения поставленных задач, когда хотя бы по рекомендованным санитарно-оздоровительным мероприятиям (СОМ) ежегодно увеличиваем площадь, а ведь это достигается более тщательной подготовкой, и последующей работой в лесу.

Прочитал, что написал, хмыкнул и понял, что в голове крутится мысль о Лёше Плеханове, который вместе с Антоном Скворцовым сейчас в Лахденпохских лесах в экспедиции работают, созванивался, но они вне зоны доступа мобильной связи, а мне им нужно карты скинуть для работы, что привязал Виталий Клименко.

Сижу за компом. Период последнего рывка по своду статистике, составления «кучки отчётов», а с 08 июня сам стартую с Володей Емельяновым в трёхнедельную командировку. Чего-то соскучился я по лесным блужданиям, пора в лес, в тайгу.

И вот мы подошли по сути к главному вопросу, который нужно отразить во всей работе лесопатолога. Работа работой, но если человек не любит лес, не фанатеет от долгих блужданий по тайге матушке, то и работать в лесу не сможет. Тут всё проверяется на прочность, и разлука с близкими, и пот в командировке, когда «заодно» нужно успеть сделать кучу работ по разным направлениям, а после ещё и оформить в документах и электронных карточках-ведомостях. Тут и зарплата, которая может и хороша в городе сидящему на стуле, но откровенно мала тому, кто ездит по полгода в лесу, оставляя семью в цивилизации, а уж о величине суточных в 100 рублей за один день, так и воо