Конспекты на дорогах к пьедесталу

Книга вторая. Колхоз

Часть первая. Отъезд

«Прошло так много лет с той буйной эры,

И я мгновенья те уж забывал,

Но как-то раз спросили пионэры:

—Ты, дядя, в спорте что завоевал?

Да, детки, только правильно поймите,

Смотрите:

два диплома, пять значков,

Ещё радикулит, вы знаете, болит,

Да полминуты жиденьких хлопков».

Современный поэт Юрий Глушецкий.

1

Вторник 1 сентября 1981 года в Подмосковье выдался тёплым. Ласковое солнце прыгало в окнах пригородной электрички.

– Томилино. Следующая станция – Малаховка, – прогнусавил женский голос, растягивая гласные. Основные пассажиры поезда, полусонные студенты МОГИФКа – Малаховского института физической культуры, ехали на общий сбор для отправки в колхоз. На полу вагона повсюду стояли их вещи. Поезд катил по Мещерской низменности, выеденной в этом месте речкой Пехоркой. Прорываясь сквозь туман в низине своими бледно-жёлтыми лучами, солнце окрашивало всполохами красные кисти рябин. Небольшие деревянные домики, коровы, пасущиеся на лугах поймы реки, плотный занавес деревьев по краям оврага, в основном ели и берёзы, – всё это никак не говорило о близости шумной и запылённой Москвы. Здесь, всего лишь в пятнадцати километрах от ее ударного ритма, природа неторопливо пробуждалась, протяжно кричала домашняя птица, лениво лаяли собаки, зазывно напоминали о себе молочники и зеленщики, развозившие товар по дворам. Вагон тоже дремал. Но едва проехали Красковскую долину и показалось кладбище, как люди в нём проснулись, загалдели и стали суетливо сбиваться к тамбурам.

На железнодорожной станции Малаховка поезд выдохнул из себя большую часть пассажиров, напоминающую толпу эвакуируемых. Толпясь на платформе у спуска в узкий тоннель, молодёжь негрубо и негромко ругалась. Студенты с большими рюкзаками, чемоданами, спортивными сумками торопились на рейсовый автобус. Маленький пазик на привокзальной площади мгновенно заполнился и тут же словно разбух.

– Харэ! – коротко приказал водитель и захлопнул двери перед носом тех, кто не успел войти.

– Придётся ноги бить целый километр, – вздохнул Андрей Попинко, студент первого курса, и подтянул на плечах здоровенный рюкзак. Ногами он придерживал плетёную корзину больших размеров, укрытую белой тканью.

– Ты что, Андрюха, как колхозник? – услышал он за спиной знакомый девичий голос. Повернуть голову ему не удалось из-за рюкзака, а повернуться всем корпусом мешала корзина, и Попинко смешно крутился, стараясь разглядеть, кто с ним говорит.

– Ну и обмундирование у тебя, Попинко, – перед глазами юноши наконец появилась девушка в чёрном драповом полупальто, из разреза которого выбивался красный, в чёрную полоску, шарфик. На роскошных светло-русых кудрях симпатично сидел берет. В одной руке модница держала маленький жёсткий чемоданчик, в другой – увесистый целлофановый пакет с флаконами и пузырьками.

– Привет, Кашина, – Андрей сразу стал серьёзным. С Ирой, впрочем, как и с остальными поступившими на первый курс студентами, они не виделись с момента вступительных экзаменов в июле. Уже тогда девушка показала свой норов и бзик московской барышни. Андрей, тоже москвич, подобный снобизм, за который жителей столицы часто недолюбливали, не понимал и не воспринимал.

Сменившееся выражение его лица не помешало Кашиной продолжать разглядывать.

– Куда это ты собрался с таким колхозным багажом? – указала Ира ножкой в кожаном полуботинке. На корзину она смотрела с насмешливой улыбкой.

– Я-то – в колхоз. А ты, судя по наряду, точно на танцы, – Попинко посмотрел вслед отъехавшему автобусу и добавил: – Посмотрю я, как ты в таком одеянии промаешься до середины октября.

Кашина методично осмотрела поношенные джинсы, тёплую куртку-ветровку, из горловины которой виднелся высокий ворот свитера, и старые кроссовки юноши. Андрей наклонился взять корзину: до назначенного ректоратом часа сбора оставалось всего пятнадцать минут. Кашина сморщилась: «Что за нафталиновый тон? Уснёшь от таких речей». Прыгун в высоту ещё летом показался ей несовременным и скучным. Фыркнув, она пошла впереди по тротуару. Все, кто не сел в автобус, направились