Трое против Нави

Сергей Анатольевич Остапенко

Двое студентов еще не подозревают, что стали жертвами зловещего заговора, нити которого тянутся за пределы обычного мира. Чтобы выжить, им вместо подготовки к экзамену нужно до рассвета отыскать дорогу домой, иначе неумолимые законы Ритуала, частью которого они стали, уничтожат их.Задача оказывается ещё сложнее, когда приятели понимают, что им уготована роль марионеток в древнем соперничестве непостижимых сил. А когда по дороге к цели они неожиданно находят тело девушки, их дружба подвергается серьезному испытанию, ведь ни один больше не может быть уверен, что находится на стороне добра.

Вместо предисловия

"…И почему тебе, Господь, так важен человек?

Честь воздаешь ему за что?

Зачем его ты замечаешь?

Почему Ты его навещаешь каждое утро

и испытываешь каждый миг?»

    Книга Иова

Повествование от первого лица имеет существенный недостаток: в нём силён элемент предопределённости. Уж если эта писанина существует, стало быть, автор в момент написания был жив, более-менее здоров и находился в здравом рассудке. И что бы он там не мудрил со своими нудными опасностями и приключениями, всё это он уже преодолел и вышел сухим из воды. Это в лучшем случае, а в худшем, он и вовсе всё выдумал.

Так, во всяком случае, должен рассуждать искушённый читатель. Я с такой точкой зрения полностью солидарен, но в данном случае присутствует один маленький нюанс, который несколько меняет дело.

Суть в том, что на протяжении всех описанных событий (да и какое-то время после), я непрестанно сомневался не только в здравости своего рассудка, но и в том, жив ли я вообще, согласно классическим воззрениям на этот вопрос. Одно время я был почти убеждён, что умер, но другие участники приводимых здесь событий убедили меня в обратном. Спустя некоторое время моя уверенность в том, что случившееся не имеет ни к смерти, ни к умопомрачению никакого отношения, окрепла настолько, что я имел дерзновение поделиться пережитым, придав ему форму литературного произведения.

Перед вами плод этих усилий. Писание, повествующее о некотором чувственном опыте, полученном в основном вне привычной реальности; о цепи случайных событий, в которой неволя парадоксально оказалась пуще охоты, а участники в полевых условиях получили превосходный курс прикладной философии, мифологии и прочей «премудрости»; о ситуации, в которой упоминание о смысле чего-либо воспринималось, как издевательство; о несанкционированном тесте на выживание, где любовь и дружба пасовали перед чувством долга, а оставаться в живых всё же представлялось несравненно лучше, нежели помирать, даже если малодушно казалось, что наоборот. Исходя из определённых этических соображений, я не имею права привести здесь материальные доказательства, подкрепляющие мою историю. Не спорю, меня можно упрекнуть в художественном приукрашивании некоторых деталей. Однако смею вас уверить, что истории, которые рассказывают нам многие политические деятели и средства массовой информации, искажают реальность в значительно большей степени, причем злонамеренно.

Прежде, чем я начну, хочу заметить, что жизнь до этих событий представлялась мне, за редкими исключениями, самой настоящей мукой. Главным образом потому, что в ней никогда не находилось места всем тем сказочным атрибутам, которые могли бы не только скрасить монотонное серое существование, но и придать ему какой никакой смысл. Но у каждого наступает порой особое время, когда испытания следуют одно за другим, ответственность за свои поступки переложить не на кого, а вопрос о том, отчего все это свалилось именно на тебя, остается чисто риторическим. Вот об этом и будет моя история.

1. Неволя пуще охоты

Сидя в сорок второй аудитории я рассеянно водил взглядом по силуэтам однокурсниц и мысленно сетовал на свою судьбу. Существо, которое отравляло мне жизнь, принадлежало к женскому полу, имело стервозный нрав, было на несколько лет младше меня и могло дать мне приличную фору по части практицизма и житейской мудрости. А поскольку у меня наблюдался явный дефицит не только